– Мишенька, – говорит Рада, – чудо мое, если бы ты был чужой ребенок, я бы тебя украла.
Уже потом, в саду, разлив по чашкам кофе, раскурив короткую черную сигариллу, говорит гостю так же ласково, как внуку:
– Мишенька, как же я рада, что ты меня нашел.
– Да я в общем давно перестал искать, – вздыхает тот.
– Потому и нашел, что перестал. Это же верный способ: когда что-то потеряется, надо сперва поискать немного, для очистки совести, а потом махнуть рукой, наплевать, забыть. И тогда оно непременно найдется, рано или поздно…
– Так или иначе, да-да, – недобро ухмыляется гость. – Я все твои присказки дурацкие помню до сих пор, представляешь? Куда ты тогда исчезла, Надя?
– Я вообще-то Рада, имей в виду. Ну что ты так смотришь? Можно подумать. Когда ты спросил, как меня зовут, мне вдруг захотелось сказать «Надя». Я, может, только потому и ответила тебе тогда, что ужасно хотела сообщить всему миру свое новое имя. И решила начать с тебя, раз уж спрашиваешь. Я бы, может, на месте умерла, если бы промолчала. Лопнула бы – пум! – и все.
– Чучело ты все-таки, – нежно говорит гость. – Самое прекрасное в мире чучело. Никогда больше ничего подобного не видел. Хотя искал, как ты понимаешь, целеустремленно. Куда ты тогда исчезла? Я же с ума сходил, а может, и сошел, не знаю, такие вещи со стороны виднее.
– Не было тебе тогда с чего сходить, – смеется бабка Рада. – Какой ум, откуда? Тебе же семнадцать лет было, Мишенька.
– Почти восемнадцать. Две недели всего оставалось до дня рождения. Я думал, мы его вместе отметим.
– Прости, мой хороший. Но мне все равно уезжать надо было. Не исчезла бы в тот день, уехала бы на следующий. Ничего не могла поделать, такая жизнь. Это я только с виду была такая волшебная девочка, вертихвостка, ветер в голове, а от работы никуда не денешься, и сына надо было от бабушек-дедушек забирать, ему же в школу… Ты бы упал, наверное, если бы тогда узнал, да?
– Я и сейчас упал бы. Но уже сижу. Хорошие у тебя кресла. Ты мне скажешь, куда ты тогда исчезла? Я так ничего и не понял. Потом отец приехал и тоже не понял. Сперва думал, в окно, но потом увидел, что оттуда никак не выберешься. Шестой этаж все-таки.
– Тем не менее он угадал. Подумаешь, шестой этаж, ты просто не знал, а я же цирковая девочка была, Мишенька, воздушная гимнастка, мне этот твой шестой этаж – тьфу. Я бы и сейчас с закрытыми глазами все повторила, только где он, твой дом, снесли уже небось или стоит?
– Стоит, что ему сделается. Так ты циркачка? С ума сойти.
