Мальчики | страница 11
- Женя, я сейчас сыграю мелодию. А потом ты прохлопай ее ладонями.
Он сыграл.
Я прохлопал.
Он еще сыграл, что-то другое. Я и другое прохлопал. Вот уж чепуха. Ничего нет легче. Ладушки-ладушки,
- Хорошо, - сказал Владимир Константинович. - Теперь я нажму клавишу, а ты пропой этот звук.
Он нажал. Я пропел. Тогда он нажал другую, повыше. Я заголосил выше. Он - еще выше. И я еще выше...
- Неверно! - вдруг закричал представитель и сверкнул очками: - Не так!
- Так, - ответил я ему.
- Нет!
- Да.
Не больно-то я испугался. На нас, детдомовских, вообще кричать не разрешается. За это и попасть может, будь ты хоть какой представитель,
- Хорошо, я сыграю еще раз, - сказал Владимир Константинович. Слушай внимательно...
Он нажал. И вдруг, склонясь, стал ожесточенно тыкать пальцем в эту черную клавишу. Кажется, он опять страшно рассердился. Но похоже, что теперь не на меня. Потому что, круто вертанувшись на табуретке, он воззрился уже на Розу Михайловну с Верой Ивановной:
- Скажите, пожалуйста, сколько лет назад вы приглашали настройщика?
- Видите ли, у нас по смете... - начала Вера Ивановна. Но, взглянув на меня, прервала свою мысль: - Мальчик может идти?
- Да, - ответил представитель.
- Иди, Женя, - сказала Вера Ивановна.
А я и так уже давно прислушивался к тому, как за окошком, во дворе, орут и визжат ребята. У них там, судя по всему, было весело. Не то что здесь.
- До свиданья, - сказал я представителю.
И побежал к своим.
Но поздно вечером, когда мы все ложились спать, и разделись уже, и залезли под одеяла, в комнату вбежала вдруг наша нянечка, няня Дуня, запыханная вся, раскрасневшаяся: она хоть и молодая была, няня Дуня, но довольно толстая.
- Прохоров Женя... Тебя Вера Ивановна зовет. Быстро, быстренько!
Пришлось мне снова одеваться.
Петька Заваруха, который надо мной спал, на втором этаже - у нас двухэтажные были кровати, - свесился оттуда, со второго этажа, спросил с любопытством:
- Зачем тебя, а? Ты чего натворил?
- Не знаю...
Я и впрямь не знал, зачем. Вроде бы я ничего такого не натворил. Может быть, за то, что я нынче невежливо спорил с этим представителем?
В коридоре было темно.
Но под дверью, что вела в кабинет заведующей, лежала полоска желтого света. И еще одна тоненькая полоска вырывалась из-за самой двери, которая была неплотно притворена.
И когда я подошел к этой двери и остановился в некоторой робости, я услышал голоса там, за дверью:
- ... о человеческой судьбе. И я не вижу в том, что вы рассказали, никакой гарантии...