— Воздушная тревога! Зенитному комплексу огонь! Системам самообороны готовность!
Взвыла сирена, и несколькими секундами спустя ракеты снова устремились из пусковых установок в носовой части палубы навстречу американским самолетам. Одна за другой ракеты с ревом уносились прочь на хвостах горячего белого дыма. А затем он услышал в отдалении низкий гул множества воздушных винтов и увидел в небе синие пятнышки, продолжавшие рваться вперед среди разрывов его смертоносных ракет.
Возможно, сотня самолетов, появившаяся над «Айовой» и была свергнута в небытие ядерным взрывом, но за ними наблюдались еще сто, обходя грибовидное облако слева и справа, и все еще смело идущих прямо на его корабль.
— Доложить остаток боезапаса, — крикнул он, перекрикивая гул приближающихся самолетов.
— Товарищ капитан, остаток 96 ракет.
Но по правому борту приближалась вторая группа самолетов с «Тикондероги» и остальных авианосцев группы Спрага, по меньшей мере, 160 или больше. Всего его атаковали почти 280 самолетов, по три на каждую ракету главного зенитного комплекса. Также у них имелось еще 56 ракет комплексов «Кортик» и 8 700 30-мм снарядов[9]. Если дойдет до них, будет очень плохо, подумал он. Очень плохо.
В эту эпоху в основе боевых действий лежала массовость и жестокая решимость. Вначале немцы захватывали слабых противников в удушающие кольца своей бронетехникой. Четыре года спустя союзники превратились в практически неостановимую стальную лавину, сметавшую все на своем пути сокрушительным напором стали и огня. Американцы разбили японцев, просто превзойдя их — построив сотни кораблей и тысячи самолетов. И когда японцы, наконец, вывели в бой своих последних стальных гладиаторов — «Ямато» и «Мусаси» — американцы просто забомбили их с воздуха, словно пчелы, атаковавшие льва. «Ямато» был поражен одиннадцатью торпедами и шестью бомбами, после чего взорвался боекомплект, выбросив грибовидное облако на шесть километров в высоту, которое было видно за девяносто километров. «Мусаси» перевернулся и затонул, только получив еще более серьезные повреждения — девятнадцать торпед и семнадцать бомб[10].
Любой корабль можно было потопить, Ельцин это понимал. Что случилось с «Адмиралом Головко», когда американцы добились всего одного удачного попадания — не более чем случайно, так как, вероятно, даже не видели его, Они стреляли по гораздо большему силуэту «Кирова» и просто промахнулись — а снаряды попали в «Адмирал Головко» по чистой случайности. Нам хватит одного или двух попаданий.
