Но все предшествовавшее развитие эллинского мира, его главная сила и расцвет были обусловлены полной свободой передвижения и той подвижностью, с какой эллины распространялись во все стороны и везде пускали новые ростки, этим бесконечно жизненным партикуляризмом общим, одна другой меньше, который, занимаясь с самодовольным равнодушием, какое только можно себе представить, ближайшими и касавшимися его лично делами, теперь оказался величайшей опасностью, настоящим "панэллинским бедствием".
Спарте не было суждено сделаться державой, которая могла бы спасти Грецию. И хотя благодаря начавшемуся свободному движению демоса тирания местами и развилась в могущественную организацию, но, будучи основана на насилии против аристократов и любви народных масс, она снова пала.
Только в одном месте, в Афинах, за ее падением последовало не возвращение аристократии, как этого ждала и добивалась Спарта, но смелая реформа в свободном духе, законодательство "с равными правами для всех", которое оставило за вошедшими в состав аттического государства местечками только их общинную самостоятельность и вызвало этим такое развитие внутренних сил, что оно еще при первых своих шагах могло уже выдержать соединенное нападение руководимых Спартой соседних аристократических государств. Теперь Спарта соглашалась возвратить в Афины даже тирана, а этинеты, видевшие в Афинах страшного соперника на море, одни продолжали борьбу, от которой отказались другие государства Пелопоннеса. Чтобы защищаться против превосходных сил их флота, Афины должны были вернуть посланные на помощь ионянам корабли; а за оказание этой помощи они, когда пал Милет, должны были ожидать мщения персидского царя.
Уже его сухопутное войско и флот тянулись от Геллеспонта вдоль берега, покоряя там греческие города, континентальных фракийцев и македонского царя. Фессалийская знать, равно как и полные озлобления против Афин царствовавшие в Беотии фамилии династов искали персидской дружбы. Герольды царя объезжали острова и города, требуя земли и воды; посланные в Афины были сброшены со скалы. Спарта сделала то же, и теперь оба этих государства, только что стоявшие друг против друга, имели общего врага. Но когда персы уже появились на Эвбее, разрушили Эретрию, высадились на аттическом берегу у Марафона, Спарта все еще медлила последовать зову афинян. Из всех эллинов только платейцы сражались рядом с афинянами; день Марафона спас Афины и Грецию.
