Путь восстановления цензурных (или якобы цензурных) автокупюр вообще рискован и чреват опасными последствиями: текстолог может ненароком восстановить из лучших побуждений не подлежащее восстановлению место. При этом такого рода работа всегда оказывается непоследовательной. Ухватившись за более острый вариант, редактор его восстановит, а равноправные, но мелкие варианты останутся при этом незамеченными. Скажем, мы восстанавливаем рассказ о визите Кирсанова в III Отделение, но ни один исследователь не предлагал еще ввести в роман более острый текст, касающийся дамы, у которой Кирсанов составлял каталог, или гораздо более острую характеристику "туза со звездой", которого Лопухов кладет в канаву.
Стать на путь полной реконструкции текста автора, т. е. предстоявшего сознанию писателя полного воплощения его замысла, - задача невозможная, тем более что далеко не все из замыслов находит отражение в вариантах, на которые почти единственно может опираться редактор; многое только мелькало в уме писателя, оставшись не зафиксированным в письменной форме. В итоге перед нами окажется неполноценный текст, состоящий из клочков разного достоинства, все равно не восстанавливающий замысла в его "идеале".
Все такого рода места - материал разделов "Варианты" и "Комментарии". Во втором из них комментатор может высказывать те или другие гипотезы и их обосновывать, воссоздавая творческую историю произведения.
Поэтому ни выделяемый на основании анализа седьмой раздел четвертого сна Веры Павловны, ни более полный текст рассказа Крюковой, ни отрывок о находящемся за границею Рахметове не должны вводиться в основной текст "Что делать?".
Так же обстоит дело и с 17 главы четвертой, содержащим расширенный вариант рассказа о посещении Кирсановым III Отделения. {В. Н. Шульгин почему-то считает, что разговор Кирсанова происходил "не то с шефом жандармов, а вероятнее всего с генерал-губернатором Петербурга кн. Суворовым" (Очерки жизни и творчества Н. Г. Чернышевского, стр. 111). Первое предположение маловероятно: Кирсанова по такому делу принял, конечно, Не шеф жандармов, а более или менее высокопоставленный чиновник; второе Предположение исключается - А. А. Суворов не имел никакого отношения к III Отделению и находился с ним в состоянии постоянной вражды.} Дело в том, что в отличие от других зачеркнутых отрывков это место в черновике не зачеркнуто. Трудно объяснить, в чем могла состоять цель автора, если он сделал это намеренно. Ведь никаких связей с редакцией Чернышевский не имел и предлагать более полный вариант не мог, не мог он и рассчитывать на то, что черновик романа попадет в руки друзей и они, сверяя текст (написанный трудно расшифровываемой криптограммой!), поймут намек автора и будут печатать рассказ в более полной редакции. Очевидно, что перед нами совершенно случайно оставшийся незачеркнутым текст.
