Но стоило мне дойти до наших с Айлином покоев, как импиксар вспорхнул с моего плеча и категорично заявил, что дальше он не пойдёт. Дескать, князь был весьма убедителен, высказывая пожелание не видеть демона слишком близко.
– И где тебя устроить на ночь? – поинтересовалась я.
– Сам устроюсь, – пискнул Кусака, порхая вокруг меня. – А с утра буду вас ждать, хозяйка. Только позовите!
Моё появление следующим утром за совместным завтраком с импиксаром на плече произвело настоящий фурор среди обитателей замка. Кусака, успевший эмоционально пожаловаться мне на то, что ночью его пытались сожрать волкопсы, а потом гонял по всему коридору и помял нежные крылья наглый рыжий кот, был втройне зол, ехиден и мерзок, жаждал мести и заглядывал в глаза всем, кто не успел отвернуться, тут же озвучивая то, что невезучий бедолага желал бы скрыть.
– Это он три дня назад рассыпал в лаборатории половину всего запаса пыльцы с крыльев пегаса и смёл её обратно в банку, надеясь, что никто не заметит, – вредно сдал демон рассматривающего его на свою беду Теона.
Молодой маг побледнел и опустил голову, преувеличенно заинтересованно пялясь в тарелку, а импиксар уже нашёл новую жертву, одну из служанок, поставившую на стол кувшин с горячим морсом.
– С утра разбила вазу в галерее. И нагуляла пузо от конюха.
Девушка вспыхнула, как мак, и бросилась прочь.
– Кусака, сделай одолжение, замолчи, – сквозь зубы процедила я.
– Так я же для пользы дела! – возмутился наплечный индикатор правды.
– Вот для пользы дела и помалкивай, – приказала я.
– Как скажете, хозяйка, – уныло согласился импиксар. – Я ж со всем старанием и ничего, кроме правды…
Впрочем, всё-таки заткнулся. Сидевший рядом со мной Айлин никак не прокомментировал заявления демона, но после завтрака приказал Теону задержаться. Все остальные поспешили покинуть помещение, избегая смотреть на моего импиксара. Откровенно веселился только Крис, на которого не смел поднимать взгляда уже сам Кусака, чуя королевскую кровь и силу. Пока Айлин беседовал с проштрафившимся Теоном, я решила обозначить границы дозволенного для Кусаки.
– Есть такая замечательная фраза, мой фиолетовый друг, – наставительно произнесла я: – Любишь говорить правду без прикрас и в неудобной форме – полюби собирать выбитые зубы сломанными руками. Намёк понятен?
Кусака попытался было возразить, что он теперь личный импиксар меня и самого князя и никоим образом не нарушает данной накануне клятвы. Подумаешь, мол, прочитал пару мыслей, не укусил ведь никого! А коль так, может и даже обязан рассчитывать на заступничество и понимание с нашей стороны. Зря, что ли, клятву давал?
