Бах оделась в платье для беременных, голубое, с кружевами, хотя все восемь месяцев старательно избегала подобных нарядов. Платье было длинным, почти до щиколоток, и с небольшим вырезом по горловине, но зато большой живот заметен издали. В кафе сидела еще одна женщина в похожем платье розового цвета, и живот у нее был явно меньших размеров. На них двоих одежды было гораздо больше, чем на всех остальных посетителях кафе, вместе взятых.
Жители Луны предпочитали либо вообще не носить одежды, либо носить самый минимум, причем каждый сам выбирал, какие именно части тела ему прикрывать. В таких злачных местах, как кафе Хобсона, гораздо важнее было то, что человек оставлял открытым и как он умел выставить это напоказ. Бах никогда особо не нравились подобные заведения. С ее точки зрения, от них веяло отчаянием.
Ей надлежало выглядеть одинокой. Черт побери, она могла бы стать неплохой актрисой, только ей это занятие никогда не нравилось. Она даже сейчас готова была приостановить весь спектакль.
- Прекрасно. Вид у тебя самый что ни на есть жалкий.
Бах подняла глаза и заметила, как Бэбкок подмигнула ей, проходя к танцплощадке вместе со Стайнером. Бах еле сдержала улыбку. Ну что ж, кажется, вошла в роль. Надо просто думать о малоприятной работе, о том, что бы ей вместо этого хотелось сейчас делать, и вид будет - самое то.
- Эй, там!
Она сразу поняла, что мужчина ей не понравится. Он уже сидел рядом с ней на высоком барном стуле. Нагрудное украшение поблескивало в лиловом свете. У него были ровные белые зубы, орлиный нос, пенис раскрашен яркими полосками, как леденец, да еще украшен колокольчиком.
- Мне не хочется танцевать, - ответила она.
- Тогда какого черта ты тут делаешь?
Бах и сама точно не знала.
- Да, место не то, - заметила Бэбкок, уставившись в потолок.
Они собрались в квартире Бах.
- Ничего более приятного я не слышал за последние не сколько месяцев, - ответил Стайнер. У него под глазами появились темные круги - ночь оказалась трудной.
Бах так хотелось, чтобы он замолчал, пусть уж Бэбкок говорит. Бах почему-то начало казаться, что Бэбкок что-то знает о Звонаре, хотя и сама об этом не догадывается. Она потерла лоб - странные какие-то мысли.
Но факт оставался фактом. Когда Бэбкок посоветовала ей надеть не розовое, а голубое платье, Бах повиновалась. Именно Бэбкок сказала, что нужно постараться выглядеть одинокой и жалкой, и Бах старалась изо всех сил. Теперь Бэбкок считает, что кафе Хобсона не то место. Интересно, что она скажет дальше.
