«… этот ропот недостоин человека. Эти слезы преступны. Эти вздохи ненавидит Бог. Вы ропщете на Провидение за то, будто оно так неблаговременно потребовало от Вас жертвы. Неблаговременно?… Что вы!… Только у нас на земле то или другое бывает не в пору, не вовремя. На Небе – не так! Там нет слов «рано» или «поздно», там всему свое время!» (Еп. Гермоген Добронравин. Утешение в смерти близких сердцу).
«Некоторые, у которых не хватает в голове соображения, говорят: «Если бы существовал Бог, Он не позволил бы совершаться такому множеству преступлений. Он наказывал бы преступников». Такие люди не понимают, что Бог оставляет преступников жить для того, чтобы в День Суда им было нечем оправдаться в том, что они не покаялись, несмотря на то, что Он дал им для этого годы. А тех, кого преступники убивают, Бог тоже не оставит» (Паисий Святогорец. Слова. Т.4. Семейная жизнь. – М., 2009. С. 308).
«Если человек перестаёт относиться к вещам по-мирски, то его душа находит покой. Ведь как человек может обрести истинное утешение, если он не верит в Бога и в истинную жизнь – в жизнь после смерти, в жизнь вечную? Когда я был в монастыре Стомион, (рядом) в Конине жила вдова, которая постоянно ходила на кладбище и по несколько часов рыдала там навзрыд. Она билась головой о могильную плиту и своими криками будоражила всю округу! Она давала на кладбище выход всей своей боли. Люди приходили туда, забирали её, а она всё равно возвращалась. Это продолжалось годы. Муж этой женщины был убит немцами, а её дочь через несколько лет после смерти отца, едва только ей исполнилось девятнадцать, умерла от сердечной болезни. Так эта несчастная женщина осталась одна. Если кто-то посмотрит на происшедшее с ней внешне, то скажет: «Почему Бог попустил это?» И сама женщина, относясь к происшедшему с ней именно так – внешне, не могла утешиться. Однажды, когда я тоже пришёл на кладбище, чтобы посмотреть, что происходит, она начала мне говорить: «Почему Бог сделал всё так? Мой муж убит на войне. У меня была единственная дочь. Бог забрал у меня и её»… Она всё говорила, и говорила, и обвиняла Бога. Дав ей немного выговориться, я сказал: «Я тебе тоже кое-что скажу. Мужа твоего я знал. Человек он был очень хороший. Он погиб на войне за Отечество, выполняя свой священный долг. Бог не отнесётся к нему несправедливо. Потом, после смерти твоего мужа, Бог на несколько лет оставил тебе дочь. Она жила с тобой, и ты имела какое-то утешение. Однако потом Бог, видя, что девушка, может быть, сбилась бы (в скором времени) с правильного пути, забрал её в том добром устроении, в котором она находилась. Он сделал это, чтобы её спасти». Эта вдова, хотя муж её был очень тихим человеком, сама была немножко мирской. Конечно, я не сказал ей об этом прямо, не сказал ей «ты была мирским человеком», но спросил её: «О чём думаешь сейчас ты сама? Ты любишь мир?» – «Я не хочу никого и ничего видеть», – ответила она. «Вот видишь, – сказал я ей, – мир умер и для тебя тоже. Боль помогает тебе, и ничто мирское тебя не интересует. Таким образом, очень скоро все вы вместе будете в раю. Кому ещё Бог оказал такую честь, как тебе? Ты это понимаешь?» После этой беседы несчастная перестала ходить на кладбище. Как только – с чужой помощью – она смогла уловить глубочайший смысл жизни, так сразу же успокоилась» (Паисий Святогорец. Слова. Т.4. Семейная жизнь. – М., 2009. – С. 307).
