Но если окажется, что она каким-то боком причастна к убийству, а то, что Фоскарелли убили, Филинов в глубине души не сомневался, он ничем не сможет ей помочь. Дело прежде всего.
— Ты закончил? — деловито спросил Сергеич. Филинов кивнул.
Сергеич закатил тело в холодильник, а Филинов поднялся к себе в кабинет. Упал на стул и задумался.
По столу прямо перед ним ползала плодовая мушка, исследуя яблочный огрызок на салфетке. Следователь щелчком сбросил мушку со стола и пробормотал:
— Свил свидетель свиль в свистушку.
Задумался. Окликнул забредшего в кабинет коллегу:
— Какая рифма к слову «свистушка»?
— Несушка, — откликнулся ничуть не удивлённый коллега, выбегая из кабинета с найденной бумажкой. Филинов слыл в отделе чудаком.
— Нет, это на «Н». — Следователь обхватил голову руками. Дневной допрос свидетелей прошёл безрезультатно. Так сказала Леночка, упархивая с результатами в руках.
Константин Кисин, напарник покойного Фоскарелли, оказался полной противоположностью Снайгер. Это даже нельзя было назвать допросом.
Кисин сидел в смирительной рубашке между двух рослых санитаров, и трясся, пуская слюни и оглядываясь в животном ужасе. Филинов предложил доктору, спокойно стоявшему рядом, оставить его со свихнувшимся охранником наедине. Доктор сказал, взглянув на пациента:
— Не стоит. Он под шкаф забьётся. Доставай его потом.
Следователь тогда только шагнул к Кисину, желая взглянуть ему в глаза, как охранник, здоровый мужик сорока лет, вскрикнул диким голосом, вывернулся из руки санитара и упал со стула на пол. Извиваясь по-змеиному, Кисин попытался забраться под стул, подвывая сорванным горлом. Санитары вытянули его на свет, плотно взявшись с обеих сторон, и врач, мрачно глядя на пациента, сказал:
— Хватит, господин полицейский.
Секунду Филинов с врачом мерялись взглядами, и следователь отвёл глаза. Он спросил:
— Это лечится?
— Физически он совершенно здоров, — ответил врач. — А лечить душу мы ещё не научились.
— Как это? — удивился полицейский, полагавший, что медицина давно шагнула вперёд.
— А вот так, — отрезал врач.
— Скажите хотя бы, сколько это может продлиться? — с досадой спросил Филинов.
— Может быть, сутки. А может, всю жизнь, — сказал доктор, и на этом разговор закончился.
Потом были этот отличник-директор со своим громилой-секьюрити. Они пришли вместе, хотя он назначил им разное время. Директор пробубнил что-то о делах фирмы, и Филинов пустил его в кабинет. С ним он разделался быстро. Зато белобрысого супермена ему хотелось потрепать основательно.
