Ромка перешёл по скользким останкам травы на берег. Голова закружилась, живот вдруг спазматически сжался, и его стошнило на песок мерзкой слизью с остатками речной воды и ила.
Потом ему стало легче. Он вернулся к реке, забрался на крайний камень, зачерпнул воды ладонью, и умылся. Волны набрасывались на берег, казалось, реки стало больше, словно где-то открыли гигантский шлюз. По её мутной поверхности неслись сорванные ветки, обломки древесных стволов и даже – Роман поморгал, не веря глазам – раздутый труп овцы. Покачиваясь, труп проплыл мимо, столкнулся с обломком бревна, закрутился, и течение отнесло его к противоположному берегу.
«Здорово меня шарахнуло» - подумал Ромка. После приступа тошноты его тело стало странно лёгким, кажется, дунь ветер, и его унесёт. В голове гудело, и каждый звук отдавался двойным эхом. «Сотрясение мозга, не иначе» - сказал себе Ромка и поднёс к носу растопыренную пятерню.
— Сколько пальцев? – спросил сам себя. Из горла вырвалось хриплое карканье, и остатки грязной слизи забрызгали подбородок. Тьфу, чёрт. Пальцы дрожали и расплывались перед глазами, но их точно было пять.
Да ещё эта река. Там, в лесу, точно не было никакой реки. Наверное, он в беспамятстве ушёл далеко от озерца, и выбрался к какой-то речке. Поэтому сейчас полдень, а не… вечер? Он что, шёл всю ночь, и не заметил этого?
— Стоп, - хрипло сказал Ромка. Он сжал ладонями голову. – Стоп. Потом. Потом я буду об этом думать. Иначе мне опять станет плохо.
Он перевёл взгляд на свои босые ноги. Осмотрел себя. Да он совсем голый. Но ведь течение не могло сорвать с него всю одежду. Разве что кто-то обчистил Ромку, когда тот валялся под сосной, и забрал шмотки. А потом вывез его подальше и бросил в воду. Вот оно что.
Он потоптался на песке. Ноги дрожали, подгибались, но он мог идти. Ромка шагнул раз, другой, и двинулся вдоль берега на подгибающихся ногах. По песку проскакала юркая птичка, глянула на Ромку, испуганно пискнула и улетела. Чувство проснувшегося голода возникло внезапно, и вмиг охватило желудок пожирающим огнём. Словно внутри зажглась прожорливая печь, непрерывно требующая топлива.
Пошатываясь, он огляделся по сторонам. Над ним нависали кусты, за кустами темнели деревья. В ветвях свистели и возились птицы. Глухо урча, как голодный кот, Ромка шагнул в кусты, и принялся шарить по веткам.
В кустах могут быть гнёзда, в гнёздах есть яйца. Есть, он хочет есть. В глазах уже мутилось от гудения прожорливой печи внутри. Ромка сорвал с ветки листок, упал на колени, пропихнул в рот, жадно размолол зубами и проглотил. Торопливо жуя, принялся обирать листья и совать себе в рот. Листья оказались сухими, горькими, зелёная масса вывалилась обратно из горла вместе с позывами тошноты.
