Она налила себе полстакана джина и ушла на кухню. Раздалось звяканье ложечки: Бетти Джо, по обыкновению, сыпала в джин сахар. Через минуту она вернулась, прихлебывая на ходу.
– Черт, как же я люблю джин! – довольно заявила она.
– Я вряд ли смогу пойти в церковь.
Она, кажется, искренне огорчилась. Подошла, неловко опустилась в старое, обтянутое ситцем кресло, одной рукой поправляя на коленях цветастую юбку и сжимая в другой стакан.
– Жалко. Церковь правда отличная, и люди туда приличные ходят, вашего круга.
Ньютон впервые заметил на ее пальце кольцо с бриллиантом, купленное, вероятно, на его деньги. Он нисколько не возмутился. Бетти Джо заслужила подарок. Несмотря на грубые манеры и речь, она оказалась превосходной сиделкой. И не проявляла любопытства.
Не желая больше обсуждать поход в церковь, Ньютон хранил молчание, пока она устраивалась поудобнее, чтобы всерьез приняться за джин. Она была из тех, кого телеинтервьюеры называют «глубоко верующими», и утверждала, что религия придает ей силы. Религиозность эта выражалась главным образом в посещении лекций о личном обаянии в воскресенье днем и о людях, преуспевших в бизнесе благодаря молитвам, в среду вечером. Вера Бетти Джо основывалась на убеждении «что ни делается, все к лучшему», моральный кодекс заключался в том, что каждый сам выбирает, что для него правильно. Бетти Джо, как и многие другие, выбрала джин и пособие по безработице.
Проведя в ее квартире несколько недель, Ньютон узнал многое о том аспекте американской жизни, о котором телевидение не рассказывало вообще. Он знал о благосостоянии, которое распускалось, словно цветок исполинского сорняка, сорок лет после окончания Второй мировой войны; знал, что это богатство распределяется внутри почти всеобъемлющего среднего класса, который тратил на работу все меньше времени и получал за нее все больше денег. Именно представителей этого среднего класса по большей части показывал телевизор, и легко было поверить, что все американцы поголовно молоды, загорелы, ясноглазы и честолюбивы. Встретив Бетти Джо, Ньютон узнал, что существует целый слой, которому идеалы среднего класса совершенно чужды, огромная и безразличная масса людей, лишенных устремлений и ценностей. Ньютон прочел достаточно книг по истории, чтобы понять: в эпоху индустриализации Бетти Джо и ей подобные были нищими пролетариями. Теперь они стали обеспеченными пролетариями, жили в хороших муниципальных домах. Бетти Джо снимала трехкомнатную квартиру в огромном кирпичном здании, старом и теперь наполовину трущобном, на выплаты из разных фондов: федеральное пособие, пособие от штата, помощь малоимущим… Американское общество было настолько богато, что могло поддерживать восемь-десять миллионов таких, как Бетти Джо, в жалкой городской роскоши, состоящей из джина и подержанной мебели, а тем временем основная часть населения загорала рядом с бассейнами своих загородных коттеджей, следовала новейшей моде в одежде, воспитании детей, коктейлях и выборе жен, играла в бесконечные игры с религией, психоанализом и «творческим досугом». За исключением Фарнсуорта, который принадлежал к еще одной, совсем уже узкой прослойке по-настоящему богатых людей, все, с кем Ньютону доводилось встречаться прежде, принадлежали к среднему классу. Все они были очень похожи друг на друга и, если застать их врасплох, когда рука не протянута в дружелюбном жесте, а лицо не собрано в привычную маску мальчишеского обаяния, казались немного растерянными. Ньютону думалось, что Бетти Джо с ее джином, ее скукой, ее кошками и подержанной мебелью все-таки получает лучший кусок пирога такого социального устройства.
