— Сергей Миронович Костриков? — Надавил Федоров. — Вас недавно выпустили из тюрьмы?
— Значит, вы меня знаете. Вы следили за мной все это время. Я думал, вы следите за тем британским репортером. Это на вас похоже. Вы знаете, что я его предупреждал. Я сказал ему, что иностранец теперь может привлечь к себе нежелательное внимание в этой стране. Притеснения царя презренны! Да, я так и сказал ему. Наконец кто-то ему это сказал. Можете арестовать меня и бросить в тюрьму, если хотите. Вы сделаете это в любом случае. — Он снова сложил руки на груди, смиряясь.
Трояк смотрел на них обоих, будучи явно сбитым с толку. Федоров, казалось, знал этого человека, по крайней мере, легко назвал его полное имя. Но причем тут была какая-то охранка и июнь 1908?
Снова донесся грохот, опять словно из неоткуда. Все повернулись, глядя на открытую дверь. Федоров сел, ощутив, как силы вернулись к нему, а разум окончательно очистился. В движениях появился жесткая настойчивость, особенно когда они снова услышали этот звук и увидели янтарное свечение из-за двери.
— Господи… — Он встал, и остальные посмотрели на него, словно он сошел с ума. Но Федоров знал более, чем достаточно. Он кашлянул и твердо сказал:
— Послушайте меня, Миронов. Вы должны спуститься по этой же лестнице немедленно. Идите так же, как пришли. Не беспокойтесь. Я уже сказал вам, что мы не имеем никакого отношения к Охранке. Мы просто военные, едущие по длинной дороге на запад. Вот и все.
Он дал Миронову знак, призывая следовать за ним, а когда Трояк встал, сказал.
— Не волнуйтесь, старшина, я с ним справлюсь.
— Вы что, меня отпустите?
— Да. Просто идите за мной, — успокоил его Федоров.
Миронов посмотрел на Трояка и Зыкова, нахмурился, и последовал за Федоровым. Трояк пошел за ними, внимательно следя за парнем. Федоров остановился у черной лестницы.
— Сюда, Миронов. Быстрее!
Опять донесся раскат грома. Миронов подошел к Федорову. Глядя ему в глаза, он смотрел в лицо самой судьбе.
— Вы должны уйти так же, как пришли, и быстрее, пока вы видите этот свет, — Федоров указал на янтарное зарево. — И никогда не поднимайтесь по этой лестнице, Миронов. Вы поняли? Уходите как можно дальше отсюда.
Лицо Федорова приобрело мучительное выражение, словно он должен был сказать что-то еще. Это заставило Миронова задержаться, словно они оказались зажаты в каком-то странном завихрении времени и судьбы.
Я не должен ему ничего говорить, подумал Федоров. Но мысль, пришедшая ему в голову, грянула, словно раскат грома. Что, если это был момент — единственный момент, который мог изменить все? Что, если Орлов спрыгнул с вертолета только ради этого — чтобы Федоров последовал за ним и оказался в этом самом месте, лицом к лицу с этим дерзким молодым человеком по имени Сергей Миронович Костриков? Миронов повернулся к лестнице, и Федоров схватил его за руку, задержав.
