— Старшина!
Послышались тяжелые шаги по гравию железнодорожной насыпи, и крепкий сибиряк появился на сцене.
— Товарищ полковник? — Сухо сказал он, явно будучи намного опаснее любой собаки.
— Старшина, лейтенант, должно быть, оглох. Он, по-моему, не понимает приказа. Что вы думаете?
— Прискорбно, товарищ полковник, — сказал Трояк, смерив лейтенанта жестким взглядом.
— И, должно быть, лейтенант еще и ослеп, потому что, похоже, не видит, что перед ним стоит полковник НКВД.
— Совсем ослеп, товарищ полковник, — сказал Трояк, сознательно подавшись вперед.
— Согласен. Можем ли мы что-то сделать, сержант?
— Товарищ полковник, возможно, товарищу лейтенанту нужны новые очки, — сказал Трояк, снимая с рук перчатки, глядя на офицера убийственным взглядом. Он заметил, как его рука медленно потянулась к кобуре на левом бедре, и он добавил голосом настолько враждебным и угрожающим, что от него действительно могла застыть кровь в жилах. — А если товарищ лейтенант еще и настолько повредился головой, чтобы попытаться выхватить пистолет, возможно, следует оторвать ему голову и засунуть ему в задницу.
Трояк сжал зубы и сделал два шага вперед, не отрывая взгляда от лейтенанта, давя пугающей силой и массой. Лейтенант инстинктивно отпрянул, словно перепел перед каменным великаном. Очень немногие люди могли бы не отступить перед Трояком, особенно с подобным выражением лица.
Федорову пришлось сделать усилие, чтобы сохранить серьезное выражение лица. Он повторил приказ:
— А теперь вы и ваши люди оставите оружие сержанту и найдете лопаты, лейтенант. Затем вы почистите оба вагона. Положите туда свежей соломы, убедитесь, что все люди будут накормлены и поставите по бочке воды с чашками в каждый вагон. И сделаете это в темпе! Поезд должен следовать по расписанию, как вы сами сказали мне минуту назад.
Лейтенант НКВД был в ярости, но явно напуган. Его взгляд метался от Федорова к Трояку и обратно, а рука все еще держалась на кобуре. Он покосился на своих людей. Трое все еще стояли у открытой двери вагона с винтовками с примкнутыми штыками в руках и смотрели на лейтенанта, задаваясь вопросом, что им делать. Один из них медленно поднимал винтовку, направляя ее на Федорова, пока не услышал новый голос. Зыков пристально следил за ними, в особенности за вооруженными. Он спокойно вышел на всеобщее обозрение, держа наготове российский спецназовский пистолет-пулемет.
— Наконец-то работа для моего «Бизона-2», — сказал он, указывая на оружие, направленное на солдат. — Патроны повышенной мощности девять на восемнадцать от пистолета Макарова в шнековом магазине на шестьдесят четыре штуки
