— Давно сидит?
— Кто?
— Вон тот.
— Минут десять.
— Стихи читал?
— Ага.
— Про кого?
— Про кошку и мышку.
В это время по коридору проходил еще один, тоже со значком, только на значке было написано: «Смена».
— Женя, — сказал «Ленинградская правда», — удирай, пока цел.
— А что?
«Ленинградская правда» кивнул на дверь.
— Опять пришел.
— А у тебя уже был? — спросил «Смена».
— Был. Я ему про птичку вернул, он мне про мышку оставил.
— Вот черт, — сказал «Смена». — Сейчас его из «Искр» спровадят, он ко мне придет. А я как раз уйти не могу — приемный день.
— Сочувствую, — сказал «Ленинградская правда».
И они ушли.
Я снова открыл дверь. Указатель стоял посреди комнаты и кричал:
— Вы систематически отказываетесь печатать мои стихи! Повторяю: систематически!
— Но ведь стихи-то плохие, — жалобно сказал Игорь Владимирович.
Указатель прямо завертелся на месте.
— А вы только хорошие печатаете? Вот я выписал: «У меня зазвонил телефон. — Кто говорит? — Слон». Это от 14 октября сего года. Что это, по-вашему! Когда вы видели, что слоны говорят по телефону? Или вот: «Когда же ты снова пришлешь к нашему ужину дюжину новых и сладких калош!» Что это, по-вашему? Дети должны верить, что можно питаться калошами? Вы представляете, что будет, если каждый пионер съест по калоше!
Тут уже заорал Игорь Владимирович:
— Это же Чуковский! Понимаете? Чу-ков-ский!
А Указатель почему-то ответил тихо:
— Вот именно. Товарищ Чуковский пишет всякие небылицы, вы их печатаете. Вам приносят стихи о дисциплине, вы их не принимаете. Разрешите доложить, Игорь Владимирович, я буду жаловаться.
— Пожалуйста, — сказал Игорь Владимирович.
А Указатель — еще тише:
— Вплоть до Центрального Комитета…
Указатель повернулся и помчался к двери. Мы еле успели отскочить. Он выбежал из комнаты, пронесся наискосок по коридору. Там была дверь с надписью: «Смена». Туда он и забежал. А мы зашли к Игорю Владимировичу.
Он сидел за столом и держался за щеку, будто у него зубы болят.
— Вам, ребята, чего?
— Это же мы, помните? Насчет станков.
— Ничего я сейчас не помню, — сердито ответил Игорь Владимирович. — Вы садитесь. Вспомним.
Мы сели, помолчали немного. Потом Борька говорит:
— А я его знаю, он в нашей квартира живет.
Игорь Владимирович даже на стуле подскочил.
— В вашей? Может быть, он тебе родственник?
Борька сразу испугался:
— Нет, не родственник! Честное слово, не родственник.
— Тебя как зовут?
— Боря.
— Слушай, Боря, — сказал Игорь Владимирович очень ласково, — а как там… вообще… Ну, как у него здоровье? Болеет часто?
