— Разумное замечание. А теперь скажите, зачем вы хотели привлечь мое внимание?
— Охотно. За то короткое время, что я тут нахожусь, я отметил несколько любопытных касающихся вас фактов. Например, вы молоды, очень молоды для члена Совета и, кроме того, вы потомок не такого уж древнего рода.
— Вы осуждаете мою семью?
— Ни в коем случае. Все признают, что ваши предки — великие и благочестивые люди. Однако, некоторые утверждают, что вы не принадлежите к Пяти Племенам.
Ферл откинулся на спинку кресла.
— При всем уважении ко всем заинтересованным лицам… — Свою злость он тоже не пытался скрыть. — Чресла Пяти Племен ослабели и кровь охладела. Не наберется и пятидесяти человек, принадлежащих к этим племенам.
— И все же находятся люди, утверждающие, что народ не потерпит на посту Великого Магистра того, кто не является потомком Пяти Племен. Поговаривают о том, что такой молодой и недавно выдвинувшийся любимец Великого Магистра наверняка приобретет могущественных врагов среди выдающихся государственных деятелей. Его Святейшество стареет, и когда он умрет, вы лишитесь его покровительства и защиты, в то время, как слова Духа, несомненно, будет истолковывать ваш враг.
Ферл сердито посмотрел на него:
— Для иностранца вы знаете слишком много. Смотрите, чтобы вам не укоротили нос, который вы суете не в свои дела!
— Поживем — увидим.
— Да я наперед все вижу! — Ферл нетерпеливо заерзал в своем кресле. — Вы собираетесь предложить мне богатство и власть, которые мне принесут ваши греховные машины, находящиеся на вашем корабле. Я угадал?
— Допустим. Но какие у вас могут быть возражения? Только ваши представления о добре и зле?
Ферл покачал головой:
— Не только. Послушайте, мой дорогой чужестранец, вы исповедуете языческий ангостицизм и можете думать о нас все, что вам заблагорассудится, но я не такой уж раб нашей мифологии, как это может показаться. Я образованный и, надеюсь, просвещенный человек. Все эти религиозные обычаи и ритуалы — это для масс.
— В таком случае, ваши возражения? — Пониц осторожно гнул свою линию.
— Именно это. Массы. Может быть, я хотел бы иметь с вами дело, но как найти достойное применение вашим приборам? Как может прийти ко мне богатство, если я смогу пользоваться, скажем, бритвой только в полной секретности, дрожа от страха? Даже если я побрею свой подбородок более чисто, то как я разбогатею? И как я смогу избежать смерти в газовой камере или от рук разъяренной толпы, если меня поймают с поличным?
