— И здесь всегда будет еда, — добавила Ильдико. — Я распоряжусь, чтобы тебя накормили прямо сейчас.
Мацио провёл отца Симона в свою комнату. Нащупал на панели нужное место, нажал. Со скрипом и скрежетом часть стены отошла в сторону, открыв крохотный чулан, в котором едва хватало места для соломенного матраца и узкого стола, на котором стоял кувшин и нехитрая столовая утварь. Располагался чулан между комнатой Мацио и очагом обеденного зала, так что в нём всегда было тепло.
Священник поставил свечу, которую дал ему Мацио, на стол и умиротворённо огляделся.
— В четвёртый раз я гощу в этом тайнике. Я думаю, что кроме меня, здесь никто никогда не прятался.
— Дети, когда были маленькими, забирались сюда, заметил Мацио.
Ильдико принесла тарелку с едой. Священник благодарно улыбнулся.
— Когда я начинаю думать, что могу перебороть слабость плоти, мой желудок берёт меня в оборот и быстро доказывает, какой я глупец. Признаюсь, дочь моя, я очень голоден. За весь день я съел только кусочек сыра да выпил глоток козьего молока, — он оглядел Ильдико с ног до головы, вздохнул. — Ох уж это время. Превращает девочек в ослепительных женщин и уносит от тех, кто их любит. Мой верный друг, недолго пробудет с тобой эта дочь солнца.
— Очень недолго, святой отец, — ответил Мацио. — Сегодня утром мне напомнили об этом, и я ещё не отошёл от такого удара, — он повернулся к дочери. — Отец Симон пришёл издалека и очень устал. Мы пойдём, а он пусть ужинает и отдыхает.
Следующим вечером, когда солнце скатилось за горизонт, Бастато с двумя помощниками начал запирать все окна и двери. Покончив с этим, зажёг факелы в железных кронштейнах на стенах и поставил на стол в обеденном зале горящие свечи. Отодвинул скамью и сел. Помощники заняли места по обе стороны от него.
И тут же в обеденный зал потянулись слуги. Человека, незнакомому с обычаями плоскогорья, удивило бы их число. Тут были повара и поварята, горничные, виночерпаи и разносчики вина, дровосеки и трубочисты, объезщики, конюхи, полевые рабочие и даже золотари, которые, правда, сидели в некотором отдалении от остальных. Их принадлежность к дому Роймарков определялась синим кантом шейного выреза туники и вышитой на правом рукаве лошадью Роймарков. Их было так много, что никто на работе не перетруждался: трое выполняли посильное одному. Чувствовалось, что пышущие здоровьем мужчины и грудастые женщины едят от пуза и всем довольны.
К приходу Мацио и его детей все слуги уже сидели за столом. Они не поднялись, никоим образом не поприветствовали своего господина. Пустовала лишь скамья посередине стола, на которую и сел Мацио, с Рориком по одну руку и Лаудио по другую. Ильдико сменила розовый костюм для верховой езды на белое платье до пола, из под которого виднелись лишь её белые сандалии. Она примостилось рядом с седоволосым Бринно и они тут же начали о чём-то шептаться. Продолжалось это до тех пор, пока глава семьи не наградил её суровым взглядом.
