* * *
Этот гул исходил словно отовсюду, далекий и слабый, наполнявший собой неподвижный воздух над Тиморским морем. Они шли на север в течение получаса по совершенно спокойному морю, когда вахтенный на мостике заметил что-то по правому борту. Роденко также заметил что-то на радаре, но в следующий момент экран заволокло сплошным «снегом» помех.
Вольский сидел в командирском кресле, Федоров — на посту штурмана[12], изучая свои материалы по истории, когда весь корабль задрожал, а гул усилился, то появляясь, то исчезая.
- Что-то случилось, — сказал Федоров, напряженно глядя на море, но все было спокойно.
Лицо адмирала Вольского было мрачным. Он напряженно нахмурился, вслушиваясь в гул.
— Что это за звук?
Протяжный гул дрожал и усиливался, вдруг став в десять, если не в двадцать раз сильнее. Затем раздался низкий вой, более глубокий, отчетливый, и устойчивый.
— Федоров, вызовите инженерную часть и запросите о любых проблемах.
— Так точно, — ответил Федоров и вызвал Добрынина. — Добрынин докладывает, что слышал что-то, товарищ адмирал. Наблюдаются необычные показатели потока, но реактор стабилен. — Но еще не успев закончить, он отвлекся, заметив в небе странные тени в дрожащем воздухе. Затем он заметил отблеск солнечного света на металлической поверхности и быстро повернулся к Роденко. — Есть что-либо?
— На радаре ничего, — Роденко тоже слышал гул откуда-то сверху и выглядел смущенным. На его экранах было чисто.
— Смотрите! — Указал Федоров.
Все глаза устремились за его рукой, но Вольский заметил лишь какие-то теми высоко в небе, где грозовые облака ненормально быстро сменялись солнечным безветренным днем. Пронзительный звук стал ниже, более ровным, и был безошибочно узнаваем. Это был гул воздушных винтов множества самолетов, который становился все более сильным и опасным.
— Господи! — Сказал Федоров. — Мы снова переместились, и попали прямо под ударную группу! Смотрите!
Все заметили, как тени медленно рассеялись и превратились в серебристые кресты справа от корабля. Их силуэты внезапно обрели четкость, будто кто-то навел резкость, и превратились в серебристо-белые самолеты с ярко-красными кругами на крыльях и отчетливо заметными не убираемыми стойками шасси.
— Боевая тревога! Это японские пикировщики — прямо над нами!
* * *
Карпов услышал второй сигнал тревоги и бросился на мостик, пробираясь через длинные коридоры наверх к командной палубе и бронированной цитадели.
— Что случилось, товарищ капитан? — Спросил его кто-то, мимо кого он пробежал. — Опять бой?
