— Это все, товарищи офицеры. Я должен идти вниз. Роденко, вы за старшего.
— Так точно.
* * *
Он вышел с ГКП и направился вниз. Встречающиеся члены экипажа отдавали ему честь, но исключительно его форме и званию. Все знали Федорова как молодого штурмана, вне вахты вечно погруженного в свои в пыльные страницы истории в своих книгах. Тем не менее, учитывая слухи, которые пошли насчет адмирала, все были рады, по крайней мере, увидеть рядом старшего офицера. Карпов и Орлова все еще находились под арестом в каютах, а большая часть других старших офицеров — на ГКП. Хотя большинство младших офицеров все еще воспринимало Федорова как кого-то из своей среды, факт оставался фактом: теперь у него на манжетах были три полосы и две бляшки капитан-лейтенанта[14], а также должность старшего помощника командира корабля, второго человека после адмирала Вольского.
На нижних палубах всем заправляли mishmanyy, командовавшие starshini различных статей Ниже них находились старшие матросы, хотя большая часть 750 человек экипажа носили самое низкое звание — матрос, выполняя все каждодневные задачи, необходимые для поддержания корабля в надлежащем состоянии.
Федоров заметил худшее из случившегося — снаряд пробил наружный люк, породив град острых металлических осколков, убивших и ранивших нескольких в отсеке. Несколько трасс, густо идущих под потолком, были пробиты. Техники уже работали над ними, обрезая и заменяя поврежденную проводку и заменяя электрощитки, почерневшие от недавнего возгорания.
— Насколько все плохо? — Спросил он матроса.
Молодой человек повернулся к нему, отсалютовав, когда заметил фуражку и погоны Федорова. Затем он узнал и его лицо, чуть улыбнувшись. Однако его глаза быстро померкли.
— Было много осколков, товарищ капитан-лейтенант. Мы потеряли троих — Горохова, Калинина и Пушкина. Остальные более-менее нормально. Старшина отправил их в санчасть двадцать минуты назад.
Федоров знал одного из них достаточно хорошо, чтобы не суметь принять новость совсем просто так. Он кивнул. Его черты были напряжены, но он держал себя в руках.
— Я проверю, что с ними, — ответил он.
— Что это было, товарищ капитан-лейтенант? — Спросил матрос с широко раскрытыми глазами.
— Неопознанный самолет. Мы еще сами не разобрались, но все спокойно. Роденко следит за обстановкой.
— Но что с адмиралом, товарищ капитан-лейтенант? Он убит, как говорят?
— Убит? — Федоров попытался произнести это так, будто знал сам, однако новость потрясла его, и лицо не смогло скрыть эмоций. — Нам не сообщали этого, — тихо сказал он.
