- Вот поэтому грациозник к тебе и пришел. Они чуть что - и сразу исчезают, если что не по ним. А еще кошек любят.
- Да это я уже понял, - покивал головой Захар Васильевич, - и котейки, похоже, от них тоже балдеют.
- Чуют потому что.
- И что, от них польза-то есть?
Дарья Тимофеевна снова подняла очки на лоб и внимательно посмотрела в глаза Просветову.
- Васильич, - проникновенно сказала она, - я иногда думаю: ты правда дурачок, или прикидываешься?
Старый токарь хотел было снова рассердиться, но понял, что проще признать себя дураком.
- Да чего уж там, - сокрушенно махнул он рукой. - Дурак, как в картах, только «погонов» на плечи не хватает. Знаешь, Тимофеевна, у меня ведь даже прострел прошел, когда я на этого... грациозника просто посмотрел.
- И неудивительно. Пока он у тебя живет, болеть вообще не будешь.
- Ну? Эх, вот бы мне такого зверя по молодости, чтобы с утра похмелья не было... - лукаво рассмеялся Просветов в ответ на возмущенный взгляд Дарьи Тимофеевны. - Да ладно, Даш, ну шучу я. Сам понимаю - зверушка нежная, всякого грубого не терпит.
- Ты ей имбирное печенье покупай, - авторитетно посоветовала Стахеева, - вот такое, как у меня. Тогда вообще не оттащишь.
- Разоренье сплошное для пенсии, - снова вздохнул Захар Васильевич.
- Ну уж конечно! Как будто я не знаю, что ты своего Мурзика кормишь, как в ресторане.
- Так это кот, я ж его вот таким мелким в кармане пальто домой притащил... Мы в ответе за тех, кого притащили!
- Ишь, философ на пенсии, - хмыкнула Стахеева. - Вот и грациознику печенюшки не пожалей.
- Да уж придется. Как говорится, солдат ребенка не обидит. А токарь-лекальщик - тем более.
Захар Васильевич задумался и вдруг спросил:
- Слушай, Тимофеевна... А ты откуда так много про них знаешь-то? Если в книгах такое не пишут?
- Разные книги бывают, - задумчиво ответила Дарья Тимофеевна и опустила руку с печеньем под стол. Оттуда послышался негромкий хруст. Просветов приподнял скатерть и уставился на грациозника, аккуратно обгрызавшего имбирное печенье, не оставляя ни крошки. Тот был рыжий и синеглазый.
* * *
Ночью, впервые за несколько лет, Захар Васильевич Просветов спал крепко и видел хороший сон. Он улыбался и дышал глубоко и ровно, выпростав из-под одеяла руку и положив ладонь на бок кота Мурзика, растянувшегося рядом на кровати.
А на кухонной тумбочке медленно пустела оставленная на ночь чашка крепкого сладкого чая.
