И в этой тишине вдруг закричал голос Оксилии:
— Вот же комар меня подери… Неприятно.
Рука Грэя вдруг выскользнула, и я успела увидеть уходящую в сторону тень, тут же почувствовав прикосновения, как позже поняла, Оксилии.
— Держитесь за руки, — раздался голос Грэй, лицо которого на миг склонилось надо мной. Когда он убедился, что я пришла в себя, пошёл будить других. — Поднимайтесь! Скоро выброс назад будет. Не медлите!
Я с трудом перевернулась на живот и привстала, замечая, что все, как и я, медленно приходили в себя, оглядывались.
Да, то самое место: куст, лес, тишина, неприятная атмосфера и зелень всюду.
— Ай, — пискнула Анжелика, схватившись за живот, — больно.
— Что с тобой? — встревоженно спросила я.
— Не знаю. Словно мне кто-то хорошенько врезал.
Луиза крепко сжала руку той и мою, переглянувшись со мной. Она была как никогда серьёзной. А вот Грэй уже вышел за поляну, оставаясь в безопасной части.
— Уже скоро! Держитесь! И помните, — успел он сказать, пока я, увидев свой телефон в том же самом месте, где уронила, схватила и положила в карман, — не делайте глупостей…
Тут же меня повторно скривило, отчего проснулась рвота. Земля ушла из-под ног. Тьма окутала тело, зажала безжалостно. И тишина давила своей вечностью. Я затерялась в том месте, где не было ничего и одновременно имелось всё, и каким-то чудом успела поймать в суматохе мысль о том, что, возможно, именно так проходит мгновение, длящееся целые тысячелетия.
Наконец, ощутила воздух, тяжесть, гравитацию, твёрдость, голод и боль по всему телу, такую монотонную и не заканчивающуюся, что решила, будто так всё и должно быть всегда. Я чувствовала тело, но не могла им пошевелить. Слышала собственное сердцебиение и какие-то звуки, слишком громкие после тишины и потому не могла их понять. Тьма никуда не ушла. Я смотрела вперёд и что-то видела, а потом это что-то уходило, как будто дикий ястреб вонзал в идеи свои смертоносные когти и уносил добычу прочь.
Я осознала, как никогда, насколько слабая, беззащитная и жалкая. Возможно, в этот миг меня с неведомой доселе лёгкостью могла раздавить мелкая букашка и возрадоваться своей ложной силе.
Затем начала ощущать чьи-то прикосновения в разных частях тела, и эти точки постоянно менялись, скакали одна от одной, словно мурашки устроили танец, пока я находилась без чувств. Проскочила мысль, что, как только приду в себя, преподам им урок воспитания.
Раздавались звуки и тут же замолкали. Сердце билось то быстро, то медленно. Возможно, я сломалась, как робот, у которого что-то там закоротило.
