Чарли нахмурившись сказал:
— Ну ладно, хватит. Ты чуть пожара не наделал.
— А ты… говорят тебе… прекрати это! — захлебываясь, прокричал Рональд.
На другой половине, за стенкой, скрипнула и запела пружинная кровать, будто сломанная арфа, и голос матери крикнул:
— Ну что там у вас происходит, мальчики? Вставайте или лежите тихо, но не беспокойте отца.
— Хорошо, ма, хорошо, — прокричал в ответ Чарли. — Тут у нас крыша потекла, и мне пришлось подставить посудину, я искал жестянку. — Он сидел на краю кровати.
— Тише, не беспокойте папеньку, — с ухмылкой сказал Рональд. — Наш папенька заслужил отдых. Дрыхнет все дни напролет.
Чарли потянулся к спинке кровати, там висели его джинсы. Он сказал:
— Оставь старика в покое. Пусть оu kerel[1] отдыхает. Никто тебе не давал права так о нем говорить.
Он просунул ноги в штанины и встал, подтягивая и расправляя джинсы на поясе.
— Ух, — сказал Рональд, — подумаешь.
Чарли покончил с пуговицами на джинсах и затянулся старым потрескавшимся армейским ремнем.
— Никто тебе не давал права говорить об отце в таком тоне, — повторил Чарли.
Он продернул ремень через медную пряжку, попал дырочкой на шип и конец заправил в хомутик. Потом снова сел на кровать и, нагнувшись, стал искать ботинки.
— Липни лучше к своей Сюзи Мейер.
— Опять, да? — грозно сказал Рональд.
— Ладно, приятель, забудем, — усмехнулся Чарли. — Забудем. С тобой пошутить нельзя. — Он всунул ноги в башмаки и притопнул, затем положил ногу на ногу и принялся шнуровать их. — Похоже, дождь решил передохнуть, — сказал он. И посмотрел в окно. По стеклу еще сбегали одинокие капли, но темнота за ним уже растворялась в сером.
— Ну не забавно ли, — сказал Чарли. — А? Мне на работу не надо, а я все равно первым встаю, не то что ты, вечно валандаешься до последней минуты. Держу пари, в проходную прибежишь на полусогнутых.
Рональд сказал:
— Стану я торопиться из-за этой паршивой работенки, будь она проклята совсем.
— Они тебя выставят на улицу, парень.
— Ну и что, меня с ней не венчали, найду другую, только и всего.
Чарли открыл рот, чтобы сказать кое-что насчет венчания и Сюзи Мейер, но передумал и только засмеялся.
— Твое дело, — сказал он.
Младший, Иорни, тоже проснулся и смотрел на них из-под своего стеганого одеяла опухшими от сна глазами.
— Эй вы, — захныкал он. — Чего вы здесь расшумелись, типы.
Рональд огрызнулся:
— Ну, ты, слюнявый…
— Поспи еще, рikкiе, поспи, малыш, — вмешался Чарли. — Еще рано.
Он закурил новую сигарету, коробку положил в карман, поднялся и пошел к двери. Дождь уже успокоился и не хлестал больше, а лишь постукивал по рифленому железу стен.
