Наконец-то мои ходули готовы. Не так, конечно, красивы они, но все же настоящие ходули. Встаю на них с чурбака, — и снова падаю. Да так падаю, что батог ударяет меня, на лбу всплывает синяк. Но это не беда, заживет. К вечеру начинаю кое-как держаться на ходулях.
Хорошо Коле, он не один, у него столько помощников. Были бы у меня такие братья, я бы тоже все умел…
Коля не только выдумщик. У него была какая-то особая хозяйская сметка и ловкость. Бежим другой раз по свежему тонкому льду, я лягу на лед и рассматриваю, что под ним творится. А там растет трава зеленая, будто сказочные сады, и рыбки живые плавают, они так и шныряют… Лежу и любуюсь, как рыбки гуляют стайками в своих садах, а Коля тем временем уже убежал далеко вперед с камнем в руке. Бежит, да вдруг как хватит им по льду, засунет в пробоину руку и вытаскивает оттуда рыбину. Ловко-то как!
Стараюсь поймать и я, подкарауливаю, но все без толку, даже карасики, и те не попадаются мне…
В то лето родилась у меня сестра. А я ждал брата, но все равно было радостно.
Я побежал в поле за горохом, надо же угостить сестричку. Нарвал зеленых сладких стручков, насовал за рубаху. Принес и начал всех угощать. К сестре с горохом меня не подпустили, однако бабушка похвалила:
— Молодец-то какой… угостил всех… Пустолайка не принесет.
— Опять пустолайка, — обиделся я. — Какая она тебе пустолайка?
— Собирайся, теперь поедешь в церкву.
— Зачем же в церкву-то?
— Крестным отцом хотят тебя ставить.
Я удивился: крестным да еще отцом. Какой же я отец? Но я не отказывался, мне очень хотелось побывать в церкви и все посмотреть. Тетушка Марфа уж очень любит туда ходить, не пропустит ни одного праздника. Она все молитвы наизусть знает.
Тем временем отчим уже запрягал Рыжка в тарантас. Меня нарядили в новую рубаху. Катя Кузьмовнина взяла мою сестру, запеленатую в одеяло, и вышла на улицу. Я шел за ней. Мы с Катей уселись рядом в дощатый короб, на облучок сел отчим. Дорога шла по берегу реки. Мне все казалось, что берег оборвется и сестричка упадет в реку. Но все обошлось хорошо: Рыжко была спокойная лошадь.
За реку мы перебрались на паузке. Перевозчик и отчим тянули за трос, и паузок, похожий на баржу, послушно шел к другому берегу.
В село я приехал впервые и многому подивился. Дома тут все большие, каких я и не видал, двери в домах высокие, распахнуты настежь. А в домах тех на полках товары разные лежат, чего хочешь, то и покупай. Отчим купил гостинцев — баранок связку на мочальной веревочке да мятных белых пряников с желтыми и красными поясками. Угостил меня и тетю Катю. Вкусные-то какие! Из-за одних гостинцев каждый день бы ездил сюда! А тут еще церковь… Две колокольни. Они белые-пребелые, золотыми крестами упираются прямо в облака. Как поставили-то их так высоко? На крышах ходят какие-то птицы, вроде голуби, воркуют, взмахивают крыльями. Недаром тетушка Марфа голубей зовет божьими птицами. Она говорила как-то, что около церкви летают только ангелы. Значит, и голуби — ангелы? А почему не белые? Ангелы в книгах белые, как чайки.
