— Я купил его три года назад, но я не был дома больше года, — он пожал плечами. — Но, эх, это дом.
Она кивнула.
— Почему ты ушел? Приехал в Бейкерсфилд, я имею в виду, — она вспомнила, Дэйн рассказывал ей, что их отношения всегда были напряженными после случая с женщиной, но она хотела сама услышать интерпретацию Шторма. — Почему никому не осталось все это?
Он пожал плечами.
— Вопрос, почему я не ушел раньше. Мой отец был человек контроля. Он контролировал всех и все вокруг, и я ненавидел это. Но именно поэтому я не ушел, — он прошелся по комнате. — Он запрограммировал меня делать, как мне было сказано. Жить той жизнью, как мне было сказано жить. Следовать чьим-то мечтам. И если я пытался противостоять ему... — его руки сжались в кулаки, челюсть стала напряженной. — Когда я был ребенком, он бил меня, заставляя подчиняться. Когда я стал старше, он угрожал мне и в других отношениях.
Шок накрыл ее из-за его признания.
— Это ужасно.
Как мог отец быть таким жестоким?
Он сел на кожаный диван перед большим камином, и она опустилась рядом с ним.
— После того, как он умер, я понял, что могу не делать этого больше. Теперь не было причин, по которым я не мог быть тем, кем я хотел стать.
— И ты ушел, и стал Штормом.
Он кивнул.
— Когда я был ребенком, у моего друга была гитара, и он научил меня нескольким аккордам. Я попросил отца, можно ли мне взять уроки игры на гитаре, и когда он сказал «Нет», я придумал предлог, чтобы оставаться после школы и брать уроки в любом случае. Но когда моя преподавательница по гитаре столкнулась с моими родителями и сказала им, что у меня талант, мой отец нашел то место, где я прятал мою гитару, и чуть не разбил ею мне о голову. К счастью, у меня хорошая реакция, и он разбил стену вместо моей головы. Видишь, он не хотел мне давать что-то обыденное, как музыка, которая, по его мнению, только мешала грандиозным планам, которые он имел на меня и Дэйна в управлении Ренье Индастриз. Даже простые уроки игры на гитаре шли в противовес его тщательно продуманным планам.
— Я так понимаю, ты учился сам.
— Я придумал способ. Я не мог позволить ему украсть все, что имело значение для меня, — он вздохнул. — Но я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить о моем детстве.
Она кивнула.
— Я знаю.
Он хотел сказать ей, почему он разбил ей сердце.
— Джесс, я сожалею о том, что произошло. Я жил своей мечтой и первый раз в жизни, оказавшись свободным. Никто за это не отвечает, только я сам.
