- Ребята, пропустите, - Григорий Борисович протискивается через толпу, стучит в стеклянную дверь. Дежурный, видя, что это учитель пропускает его. По давней привычке Григорий Борисович посмотрел на школьные часы, висящие в фойе, и обрадовался, что не подвел утром свои, и школьные и его часы спешат на две минуты. Григорий Борисович (опять же по старой, ещё с детства привычке), войдя в школу, снял шапку. Сейчас уже мало кто сохранил эту старорежимную привычку. Что говорить об учениках, если, как правило, их отцы не делают этого, да и многие мужчины-учителя, но Григорий Борисович иначе не может. Мария Николаевна, завуч первой смены стоит, как всегда, встречая учителей.
- Здравствуйте, Мария Николаевна, - говорит Григорий Борисович.
- Здравствуйте, Григорий Борисович, - отвечает она, - поторапливайтесь, через две минуты запустят учеников, учителя должны уже быть в кабинетах.
Да, сегодня он немного припозднился, десять минут мерил температуру, обычно он приходит раньше. Ничего, ещё успею. Плохо только, что очки с мороза запотели, почти ничего не видно, но ничего, сейчас отойдут. Взять у вахтера ключ; посмотреть, нет ли изменений в расписании на первую смену (изменения есть, но его не касаются); подняться на третий этаж, вообще-то он второй, если смотреть от главного входа в школу, а с другой стороны третий. Поднимаясь по лестнице, опять почувствовал ломоту и недомогание, но думы о предстоящей работе отодвинули это куда-то далеко. Открыть кабинет; пуховик и шапку на вешалку в шкаф, переобуться, в школе провести придётся часов двенадцать, в сапогах ноги вспотеют; достать из портфеля тетрадь с планами... В классе, мягко говоря, прохладно, градусов едва ли пятнадцать. В коридоре послышался топот и детские голоса: учеников в школу запустили. Григорий Борисович подумал: уже 7 часов 45 минут.
Посмотрел на часы: так и есть. Слышны голоса малышей (начальная школа и пятые-шестые классы). Старшие начинают подтягиваться минут за пять-шесть до начала урока, каждый раз кто-то опаздывает. Вот и теперь никто из девятиклассников не торопится на математику, а будет контрольная. Им бы наоборот, прийти пораньше, зайти на перемене, подготовиться, выгадать несколько минут для работы, ан нет. Но, думая об этом, Григорий Борисович не сидит за своим учительским столом, а пишет текст контрольной работы на доске. Писать на доске он не любит: от мела (а мел в последние годы просто отвратительный) много грязи, а воды в кабинете нет, руки от мела постоянно грязные, что неизбежно сказывается и на одежде. Да и почерк у Григория Борисовича не из лучших. Он пишет не торопясь, обернув кусок мела в бумагу, чтоб не сильно пачкаться, стараясь сильно не давить, не сломать мел. Но вот, наконец, все задания написаны, вроде получилось нормально. Григорий Борисович ещё раз критически посмотрел на свою работу и взглянул на часы:
