А ему… Ему почему-то хотелось завыть, хотя оборотней в роду никогда не было. Вот и поговорили.
На следующий день они избегали друг друга, жена оставила ему записку, что останется ночевать в доме у отца, так как будет готовиться к свадьбе, и он невольно почувствовал облегчение. Ведь даже при мысли о ней сразу вспоминалась собственная слабость, пусть и недолгая, пусть и не рассказал он ей в итоге ничего, но всё равно – досадно, а уж если она будет постоянно глаза мозолить, то к вечеру он возненавидит и себя, и её. А так, может, отойдёт за сутки… Тем более что свадьба – этот пышный и заранее ненавидимый им праздник абсурда – уже завтра. Так что побыть одному – это очень кстати.
Весь день он перебирал свои записи, ещё раз, наверное, уже десятый, выверяя план действий и легенду, и выходило, что жена-то ему очень даже пригодится. Тарргонцы верили, что рыжие – любимцы Девы, и что помочь девушке с рыжими волосами – это практически самой богине пособить. Так что, может, Тёмный не так уж и посмеялся над своим бестолковым сыном, глядишь, и выйдет толк из этой нелепой женитьбы.
В том, что Иллика будет делать то, что он говорит, Оккар не сомневался. Это здесь она выкобенивается, чувствуя поддержку отца, всё же Берней – один из самых влиятельных людей в городе, даром что происхождения самого простого, а вот в Тарргоне… В общем, будет слушаться, как миленькая. Никуда не денется.
В этой уверенности он пребывал до того момента, как переступил порог своей спальни… и ведь ничего не почувствовал, вот подстава от истинного брака: супруги воспринимаются одним целым, и хоть увешайся ты охранными заклинаниями и амулетами, не почувствуешь.
Что что-то не так он понял, только когда его шеи уже коснулось лезвие кинжала, а холодный и яростный голос жены произнёс:
– А ну снимай своё поганое колдовство! Быстро!
Удивительно, сколь многое в нашей жизни решают совпадения. Хоть Илька и грозила новоявленному мужу любовником, или любовниками – она уже точно не помнит, но исполнять угрозу и подыскивать себе такого рода приключение пока не стремилась.
Он нашёл её сам. Тинко. Когда-то он вызывал чистое восхищение и восторг, теперь же остались только раздражение и досада, которые он никак не хотел принимать и только усугублял своим преследованием и попытками сыграть на былых чувствах и чувстве вины.
Вины Иллика никакой не испытывала. В её картине мира преступлением было бы как раз остаться, когда страсти и восторга уже нет, а именно это и произошло в их с Тинко романе. Если бы девушка имела обыкновение анализировать свои чувства и порождённые ими поступки, она бы, вероятно, признала, что в нём её привлекала и восхищала, в первую очередь, необычная техника боя. Возможно, именно поэтому так и вышло: Илька побила его на мечах… и тут же объявила, что уходит. Кому-то это могло бы показаться излишне жестоким и циничным, но девушка искренне полагала, что с людьми, которых ты уважаешь, иначе нельзя. Она никак не облекала это в слова, но ощущала очень чётко: попытка решить за другого и взять на себя за него ответственность – это признание другого слабым. Не-равным.
