Десять минут, потраченные на то, чтобы добраться обратно, показались Люку вечностью. Он подошел к двери и постучал. Жасмин тут же открыла. Взволнованное выражение ее лица говорило само за себя.
— Я ждала вас, но до конца не верила, что вы вернетесь. Это подтверждает, что вы — хороший человек. — Уже второй раз она говорила ему это.
Жасмин открыла дверь шире.
— Входите. Давайте пройдем на террасу.
Шарьер направился за ней, глядя, как покачиваются ее женственные бедра. Она повела его по коридору в гостиную, а оттуда через французские двери на обставленную садовой мебелью террасу с видом на цветник.
Люк подошел к каменной балюстраде, вдохнул опьяняюще сладкий аромат и спросил:
— Что это так пахнет?
— Майская роза. Дедушкина тетя Доминик очень любила этот цветник.
— Восхитительный запах, — негромко произнес Люк, повернувшись к Жасмин, устроившейся на садовых качелях.
— Я прошу у вас прощения, — начала она. — Я ни с кем никогда не была намеренно груба. А вам уже дважды наговорила неприятных вещей. Но я не хочу, чтобы вы считали, что я такая, какой показалась вам на Геронисосе.
Люк облокотился на балюстраду, пытаясь справиться с эмоциями.
— Другими словами, я вызвал в вас что-то заставившее перейти черту? Вы это хотите сказать?
— Вы ни в чем не виноваты. Это я в ответе за случившееся. — Она опустила голову. — Хотелось бы оправдать свои жестокие слова нервным срывом, временным помешательством или еще чем-то подобным. Но это было бы неправдой.
Наконец она честна с ним, подумал Люк.
— Я жила лишь для себя. Мне доставалось от жизни много даров без всякой платы них.
Шарьер нахмурился: к чему она клонит?
— Когда вы описывали свои чувства после авиакатастрофы, ваши слова задели какой-то нерв внутри меня. У меня тоже всегда было это ощущение собственного бессмертия и что я могу получить от жизни все, что захочу и когда пожелаю. Я считала, у меня достаточно времени, чтобы достичь всех своих целей. И тогда еще для меня не раздавался тревожный звонок. Но, проснувшись в день, когда мне исполнилось двадцать шесть лет, я поняла, что теперь на моих плечах лежит тяжкое бремя: дедушка поручил мне исполнить его план, надеясь, что я не подведу. С тех пор мне кажется, что я словно в каком-то сне. Но все это не сон! — Жасмин подняла голову. — Внезапно я впервые поняла, что я смертна, и мне стало страшно.
Люку это чувство было очень хорошо знакомо.
— Это не просто страх подвести дедушку, но еще и осознание, что я подвела родителей, которыми так восхищаюсь. Столько возможностей упущено, и это уже не наверстать.
