— Нечего мне рассказывать об одном и том же по сто раз! — возмутился Тимошенко. — Авиация противника, авиация противника! Надоело слушать одно и то же! Надо держать теснее связь со своей авиацией, тогда и дела пойдут надлежащим образом. Когда собираетесь вводить подвижную группу в прорыв?
— Завтрашним утром, как только пехота пробьет коридор прорыва.
— Поторопитесь, а то фрицы подтянут подкрепление и все ваши усилия пойдут прахом. И еще: танковую бригаду в прорыв не посылайте. Пусть конница сама поработает.
— Будет исполнено, товарищ маршал.
«Сидит там, — подумал Иван Степанович, презрительно передернув плечами, по застарелой в нем комиссарской привычке критиковать свое начальство, не затрудняясь в выражениях, но исключительно про себя, при этом ничем не выдавая своего неудовольствия, но как бы обращаясь к невидимому собеседнику, согласному с ним на все сто процентов. — Сидит там, понимаешь ли, и выдумывает всякую чертовщину. Танки, видишь ли, не посылай, самолично и непосредственно ему подавай… Вон Жуков… под Ельней… заставлял командиров и комиссаров батальонов, полков и даже дивизий ходить в атаку впереди своих подразделений: приучал не бояться бомбежек и минометного огня. И что? Лучше от этого стало? И где эти командиры и комиссары? Лежат перед немецкими окопами. И разве изжили после этого войска боязнь бомбежек и артобстрелов? Черта с два! У немцев командиры в атаку не ходят. Они самолетам противника не позволяют бомбить свои порядки, они, прежде чем наступать, стараются подавить нашу артиллерию и пулеметы. Поэтому они нас бьют, а мы…»
— Товарищ командующий! — вытянулся перед Коневым командир роты охраны штаба армии. — Броневики и танкетки готовы к выступлению. На чем вы поедете?
— На танкетке.
— Есть.
И вслед за этим истошный крик: «Во-озду-ух!» И новая волна «лаптежников» накрыла переправу. На этот раз самолеты атаковали и опушку леса. Все кинулись в щели. Точно ураган пронесся по опушке и склону холма из мелких бомб. Когда самолеты отбомбили, Конев, выбравшись из щели, увидел горящую передвижную радиостанцию и броневик.
— Опять навели на нас фрицев эти радисты, черт бы их побрал, — проворчал член военного совета Девятнадцатой армии бригадный комиссар Ванеев, выбирая за шиворотом комочки земли. — Ты как хочешь, Иван Степанович, а только радиостанции держать подле себя есть большой и ничем не оправданный риск.
— Ладно, я поехал, а ты тут пока разберись и с рациями, и со всем остальным. Без связи мы глухи и слепы.
