Она замялась лишь на мгновенье, на малюсенькую песчинку времени, прокрутив в своей голове мысль, что что-то во всем этом происходящем неправильно, как-то странно и нескладно, а потом ринулась вперед... Вложила в поющую сталь всю силу своего, полыхающего всеми оттенками красного, гнева.
Она била его...
Еще...
И еще...
И еще.
Тщетно.
И силы таяли.
И руки дрожали и болели.
И слезы, и горечь застилали глаза, и подступали к горлу, а он все стоял...
Все так же каменно-незыблемо, не размыкая сцепленных сзади рук, не отрывая от нее пронзительного взгляда своих зеленых глаз.
И он не пошевелился, даже когда она швырнула ему под ноги меч, сжала кулаки и закусила губу, отчаянно пытаясь не разрыдаться.
Он просто смотрел…
Долго.
Пристально.
Задумчиво.
Куда-то сквозь нее - в непроглядную плену ускользающих за грань мгновений. Потом резко подбросил ногой в свою ладонь меч и нанес удар. Стремительный. Мощный. Разящий.
Оливия не успела испугаться и зажмуриться. Как в замедленном сне, она смотрела на приближающееся к ее лицу острие, а потом, широко раскрыв глаза, следила за каждый раз замирающим в дюйме от нее клинком.
- Тебе придется научиться жить с этим, - сухо и бесцветно обронил Касс, пряча оружие в ножны. - Ты уже не сможешь убить меня. А я упустил такую возможность много лет назад.
- Жалеешь? - Оливия вынырнула из оцепенения и упрямо вздернула подбородок.
- Нет, - вдруг очень спокойно ответил Касс.
- Зря, - она подошла к нему почти вплотную и, выдержав суровый взгляд, влепила пощечину. Звонкую. Хлесткую. Такую тяжелую и не женскую, что голова мужчины дернулась, свернувшись на бок.
- Ты... он жестко схватил ее за руку, едва успев увернуться от коленки, снова метившей ему между ног. - Убью, - прошипел Касс.
- Вряд ли, - злорадно произнесла Оливия и, хищно осклабившись, укусила его за запястье.
Касс, грязно выругавшись, оттолкнул ее от себя со всей силы, и она, отлетев на несколько эртов, шлепнулась на землю, ободрав ладони и больно ударившись бедром.
- Приведите ей лошадь, - скрежеща зубами, процедил дель Орэн, потом отстегнул один из перевивающих его грудь ремней, выбросил на землю вставленные в него плоские, похожие на серебристых рыбок ножи и, недобро глядя, шагнул в сторону поднимающейся на ноги Оливии.
Он больше не играл с ней, не видел в ней слабую женщину - лишь непримиримого противника, серьезного и опасного.
Она не успела отбить его нападение, забилась и затрепыхалась, когда он, сделав ей подсечку, опрокинул на землю, навалившись на нее всем телом. Ли рычала, как обезумевший зверь, зажатая в тиски его сильных ног, а потом глотала злые, свирепые слезы, пока он стягивал ремнем ее руки. Но она не сдалась. Даже такая, связанная и обездвиженная, она попыталась заехать головой герцогу в нос, едва он дал ей немного свободы.
