— Но я, конечно, не могла рассказать Итану, потому что кто знает, что он подумает. Или сделает.
— Что? — сказала Жюль, — Он до сих пор не знает?
— Нет.
— Ты шутишь? Он твой парень, и вы очень близки, — она пристально смотрела на Эш.
— Я знаю, но не могу рассказать ему. Отец убьет меня.
— Это точно, — сказал Гил Вулф, и все вежливо, неловко засмеялись.
— У Итана совершенно неконтролируемые взгляды на жизнь, — сказала Эш. — Представления о том, что этично, а что нет. Его личный кодекс. Ты когда-нибудь видела его мультик, где президенту Фигляндии объявляют импичмент, а вице-президент — кажется, его звали Штурм — становится президентом и издает указ о его помиловании? И во время подписания указа Штурм превращается в лису? А еще Итан настаивал на том, чтобы пропускать занятия ради работы на кампанию Джимми Картера. Или заботиться о старике Мо Темплтоне, когда мог получить невероятную стажировку на «Луни Тьюнс». И помнишь, когда ему позарез надо было поддерживать связь с Кэти, хотя Дик Пэдди сказал, что мы не должны общаться с ней? Узнай Итан об этом, он мог решить, что должен заявить в полицию, из уважения к Кэти. Доложить о нас. Превратить нас в шайку преступников.
— Когда на самом деле, — сказал Гудмен, — я ничего не сделал Кэти Киплинджер. Она все переврала.
— Мы знаем, — сказала его мама.
Жюль сказала Эш:
— Значит, ты и правда не собираешься рассказывать Итану? Человеку, которого любишь?
Для нее это было поразительно, она не могла этого понять. В последнее время Эш столько рассказывала, как много они с Итаном говорят друг другу, например, каково жить, имея вагину, действительно ли существует коллективное бессознательное, как феминистское общество может выглядеть в реальности, существует ли на самом деле эмпатия и так далее.
— Нет. Только тебе. Ты единственный человек, которому я могу доверять.
Возможно, это значило то же самое, что Кэти Киплинджер сказала Жюль: ты слабая.
— Но ведь рано или поздно придется рассказать? — спросила Жюль.
Эш не ответила, поэтому заговорил ее отец.
— Нет, она не расскажет, — строго сказал он. — Как раз об этом я и говорил.
Момент был настолько напряженным, что Жюль не знала, куда смотреть и что говорить. Гудмен встал из-за стола и сказал:
— Подходящий момент, чтобы отлить.
Он ушел. Сейчас он был куда более крупным, чем когда Жюль видела его в последний раз. Работа строителем, исландское солнце, кружка скира за кружкой, отсутствие секса, привычка иногда играть в азартные игры и бреннивин, известный как «Черная смерть», коктейль из водки и шотов: все это способствовало его превращению в молодого крепкого эмигранта под новым именем, которое сегодня упомянули вскользь, — Джон.
