— Не говори ерунды, я его заказала, когда мне было восемь лет, — сказала Эш. — Вместе с рогаликами «Пиллсбери» в коробках.
— Строго говоря, он не животное, — продолжал Итан. — Но укладывайся с ними со всеми и немного поспи.
А я о тебе позабочусь.
Эти слова были сказаны беспечно, но с чувством; он брал на себя обязательство, именно в тот момент все произошло, и Жюль видела это, но не поняла. Они все просто продолжали идти по разноцветной улице.
Рассказ Гудмена еще предстояло тщательно разбирать вновь и вновь, как и версию Кэти. Жюль изложила эту историю по-своему, пытаясь придать ей некий смысл. Жюль думала так: в разливающейся сентиментальности новогодней ночи Гудмен и Кэти продолжили с того места, где остановились в минуту расставания. По ее версии произошедшего, Гудмен целовал Кэти в той кладовой, потом дело зашло дальше, и в какой-то момент Кэти наверняка вспомнила Троя и попыталась выскользнуть. Но Гудмен уже не мог остановиться. Он был слишком близок к цели, надо было идти дальше, а протесты Кэти казались признаком страсти.
Зачем ей понадобилось его обвинять? Дело в том, поведал позднее Дик Педди, что она растерялась. Она беспокоилась, что Трой порвет с ней, если узнает об этом маленьком приключении. Никому не разрешается разговаривать с Кэти, предупредил Дик Педди, потому что теперь она обвинитель, противная сторона. Но Кэти была еще и их другом, и хотя она играла в компании странноватую роль — сексуальной, меланхоличной танцовщицы, чересчур эмоциональной, — она все же была одной из них, и она не стала бы так жестоко мстить Гудмену, но почему-то сделала это.
Адвокатские счета были огромными — «гротескными», как выразился Гил Вулф. Внезапно оказалось, что всякий раз, когда Жюль заходила в «Лабиринт», Гил и Бетси говорили о деньгах. Не велись больше разговоры о предстоящих президентских выборах и о том, сможет ли скромный фермер победить действующего главу государства. Это уже никого не волновало. Стихли и недавние пересуды об Уотергейте, или об уходе из Вьетнама, или о новой выставке Уорхола.
— Гонорары Дика Педди — это позор, к тому же наши жены знакомы еще со времен учебы в колледже Смит, — сказал однажды вечером за ужином Гил, разрезая приготовленную Бетси фаршированную корейку. — Скоро все мы окажемся в богадельне.
— Это не совсем так, — возразила Бетси.
— Хочешь взглянуть на наши счета? С радостью переложу их на тебя, дорогая. Тогда ты поймешь, в каком состоянии из-за этого пребывают наши финансы.
