А однажды Иван вовсе пропал.
В этот день погода с утра начала портиться. По хмурому небу неслись клочья туч. Плач-гора плотно надвинула облачную шапку. В воздухе плясали редкие снежинки. Все это предвещало наступление длительного ненастья. Утром, уходя с поста, сторож аэропорта дед Тютюнников предупредил пилотов:
- Плохая будет погодка, сынки. Всю ночь слушал, как горы пели.
Однако, посоветовавшись с синоптиками, командир решил выпустить Ивана Сидоркина на Зайсан. Нужно было доставить почту и нарочного со срочной корреспонденцией.
- Пота-арапливайтесь, Сидоркин, пока погода не испортилась. Ка-албинский хребет открыт, а там ра-авнина. Если будет плохо - не лезьте, возвращайтесь на-азад или садитесь в Са-амарке. Поняли? - инструктировал Ивана командир. Он немного заикался и, чтобы сгладить речь, растягивал букву "а".
- Понял, товарищ командир, все будет в порядке! - отрапортовал Сидоркин и побежал на вылет.
Перевал на Калбинском хребте, названный пилотами "Пронеси, господи" за вечную зверскую болтанку и неустойчивую погоду, был еще открыт. Синоптик рассчитывал, что Иван успеет добраться до Зайсана раньше, чем погода окончательно испортится. И все же, несмотря на его предположения, вскоре после вылета Сидоркина аэродром Зайсан закрылся из-за метели, а вслед за ним закрылась и Самарка.
Ругая на чем свет стоит провравшегося синоптика и самого себя за то, что ему поверил, командир до самого вечера "не слезал с телефона", вызывая населенные пункты по трассе полета.
Но все было бесполезно. О самолете никто ничего не знал.
Двое суток бушевала пурга. Двое суток ветер выл и бесновался, наметая в уровень с крышами сугробы, яростно бросаясь хлопьями снега. Все это время командование маленького авиационного подразделения обзванивало поселки в поисках пропавшего самолета. Всех поставили на ноги. Но Ивана нигде не было, он как в воду канул.
Метель стихла ночью внезапно, так же, как и началась. Утром для розысков с воздуха, подготовили четыре самолета. Командир вылетал первым. Отдав последние распоряжения, он запустил мотор. В этот момент из дома аэропорта, размахивая красным флажком, выбежал диспетчер.
- Командира к телефону! Срочно! Вызывает Тополев Мыс! - крикнул он.
На другом конце провода что-то глухо хрипело. По линии гремела трансляция. Храбро бросая вызов зиме, сопрано утверждало, что "у нас в садочке розы расцвели".
- Черт знает, что такое! - не выдержал командир. - Ка-акой это идиот включил трансляцию?! Девушка! - надрывался он. - Я ничего не слышу? Дублируйте разговор.
