Да уж, не стоит думать о посторонних вещах, когда пытаешься в темноте пробираться по чердаку! Маша оступилась. Покачнулась, замахала руками, пытаясь удержать равновесие.
И тут же сзади ее обхватили крепкие руки, не дали упасть. Несколько быстрых шагов — и вот она на той стороне чердачной ямы непонятного назначении. Пытается выровнять сбившееся то ли от страха, то ли от близости Рафаэля дыхание.
Он стоит рядом, и, кажется, тоже не собирается никуда уходить. А она будто все еще чувствует тепло его рук у себя на талии.
Здесь в полутьме гораздо проще говорить о том, о чем при свете дня не скажешь и не спросишь.
— Почему ты стал меня избегать? Дело в Тине?
— И в ней тоже.
— Я не понимаю, как одна случайно брошенная фраза может на что-то повлиять. Ну не нравишься ты Тине, но это же не повод не общаться… Здесь не так уж много тех, с кем я могу поговорить. О том, кто я есть и что происходит.
Странно, сколько обиды в ее голосе. И это при том, что у нее нет никакого права на него обижаться.
Рафаэль ей чужой человек. И он ни разу не выказывал намерения становиться своим.
Если он сейчас так и ответит, она, наверное, сгорит со стыда.
— Тина не бросает слов на ветер. И чем случайнее ее фраза, тем внимательнее надо слушать, — ответил Рафаэль очень серьезно. — Она провидица, — он взял Машу за плечи, развернул к себе и заглянул в глаза: — Поверь мне, если Тина сказала, со мной не связываться, лучше ее послушать.
— А может, дело не в этом. Может, это не предсказание никакое, может, ты ей просто не нравишься, потому что ты вредный, заносчивый и от тебя никогда не знаешь, что ожидать!
Он улыбнулся:
— Я никогда не сомневался в том, что ты меня высоко ценишь. Но, боюсь, это вряд ли. И к тому же вы с Морисом… — он замолчал на полуслове, но Маша поняла, что он имеет в виду.
Со стороны все выглядело так, будто они с Морисом встречаются.
Все время ходят вместе, он то и дело то берет ее под локоть, то прихватывает за талию, словно давая понять окружающим: мое.
Но это не совсем так. Вернее совсем не так. Тот поцелуй на крыше так и остался их первым и последним.
И как бы легко и уютно Маша ни чувствовала себя в обществе этого парня, ей не давала покоя одна мысль.
Все это ненастоящее.
Ее чувство к нему — чужое, навязанное проклятием.
И ей казалось: если сейчас поддаться этому чувству, получится будто она сдалась. Приняла свою ведьминскую сущность и решила действовать в заданных ею рамках.
Ведь именно к этому ее подталкивает проклятье. Взять себе в спутники того же мужчину, что и много раз до этого, и вступить в ту же войну со всем миром, которую, как утверждает энциклопедия, она не раз уже вела по своей глупости.
