— Сейчас Оттону отказаться от подтвержденных им обязательств, значит снова вызвать только-только задавленный мятеж. Но он вывернется.
— Есть еще Моффет.
— Не стал бы на то слишком рассчитывать. Король, не смотря на поражение в последней войне, игры с Суэксом и жмурки с Анхальтом, всецело устремлен за восток. Восток это свободное от цивилизации пространство. Это отменные пашни и будущие крестьянские наделы. Это новые шатилинии и фьефы. Это выход к новым торговым путям. К морю наконец! Восток перспективен. Что ему полунищая Унгрия? Братты не такая головная боль, потерять Моффету покой и сон. Для этого у него прикормлен Лаш, которому он даже сохранил королевские регалии. — Эйгер сделал шаг вперед. — В конце концов, варвары будут жечь ваши дома, и уводить в плен ваших людей. Будет литься ваша кровь. Моффету достаточно — Унгрия выплатила издержки на присоединение к Эглю и налоги, положенные в казну королевства. И устраивает — будет исправно платить впредь.
— Уходи, — сдерживал клокочущую ярость Куцепалый.
— Я понимаю…, — поклонился Эйгер. Не добившись видимого успеха, он отнюдь не впал в уныние. Маркграф еще не прочувствовал все нюансы ситуации в которую его загнала жизнь.
— Пошел прочь! Пошел прочь, пока я не крикнул охрану. Пошел прочь, пока не позвал псарей… Пошел прочь! Сколько раз мне повторить?
Эйгер мог бы заметить… напомнить Поллаку, с кем тот не сдержан в речах. Прошипеть в ухо змеей. Но к чему? Ему не нужны извинения маркграфа. Искренние или процеженный сквозь зубы. Ему нужен он сам. Нид аф Поллак. С потрохами.
— Я уйду, саин. Захочешь увидеться, я остановился у священника.
* * *
Беспрестанно лил дождь, сгоняя потоками грязь улиц, нечистоты подворотен и кровь с плах. Из-за непогоды Поллак сутки безвылазно проторчал в «Котелке». Столичные гостиницы столь же неприглядны, как и на периферии. За малым отличием. В них еще больше оборванцев, блудниц, бродяг, люда неопределенного рода-племени и тех, чье поприще предосудительно по закону. О нищих и говорить нечего. Их и раньше хватало, а после мятежа и вовсе — сверх всякой меры.
Ночью, под окном гостиничной комнаты, шумно зарезали шлюху. Поллак слышал с чего началось…
— Штивер гони! А нет, дырку в заборе пользуй!
…и чем закончилось…
— А как тебе такое! — предвестил удар сиплый голос.
… но не вмешался.
Труп пролежал до полудня, приманивая голодных бродячих собак, мух и крыс, которых не испугали непогода и холод. Тело забрали монахи. Схватив за руки за ноги, зашвырнули в перегруженную повозку, где среди мертвяков шевелился и вякал новорожденный.
