Да, с псевдонимом вышла промашка! Как-то раз мое стихотворение собрались включить в школьную хрестоматию. А ведь это чего-нибудь да стоит, это пусть маленький, но все же шажок к бессмертию. Вы только представьте себе: могила поэта давно уже поросла травою, а маленькому школьнику все еще дерут уши за то, что он не может назвать основную идею стихотворения, написанного некогда за двадцать пять крон. (Впрочем, столько причитается только членам Академии; членам Общества Кишфалуди[9] «Вашарнапи уйшаг»[10] платит по двадцать крон. А членам Общества Петефи[11] и вовсе приходится довольствоваться пятнадцатью.)
Так вот, мой маленький школьник избежал сурового наказания. Попечитель учебного округа, просматривая сборник, доставленный ему для предварительного ознакомления, вдруг поперхнулся:
— Пал Эркень… Кхе-кхе-кхе… Это имя не внушает доверия. Куда вы там смотрите?!
Так меня не пустили к бессмертию даже на порог. Историю же эту я знаю от самого попечителя, как-то раз он поведал мне ее в клубе.
— Слушай, — сказал он, — ты не знаешь случайно сочинителя по имени Пал Эркень?
— По-моему, его имя встречалось в газетах, но давно. Последнее время что-то не попадается.
— Я не читаю газет, дружище. Там сплошные актрисы, художники, писатели и прочая шушера. Ну скажи на милость, какое мне дело до того, что приснилось какому-нибудь Ференцу Герцегу?[12] Никогда ведь не напишут, о чем мечтается, к примеру, попечителю учебного округа. Мне-то что, плевать я на них хотел. Но Пала Эркеня я все же прикончил. Вот этим самым красным карандашом.
И грозно постучал «этим самым карандашом» по стенке бокала. Тогда я сказал, улыбаясь:
— Мне попадались как-то сборники стихов этого господина.
— Это твое личное дело, дружище. — Господин попечитель нацелил на меня красный карандаш. — Ты почему-то решил, что обязан знать всякую ахинею. А я вот, дружище, хоть ты тресни, не могу прочесть ни одного нынешнего стихотворения. Нутро мое не принимает этих новомодных поэтов. Пал Эркень! Если уж Пал, так был бы хоть Пал Ямбор[13]. Вот это был поэт так поэт, дружище! Помню, я еще в школе частенько его декламировал. Жаль, исключили Ямбора из учебного плана. Многим нравятся еще стихи этого, как его, — Сабольчки[14], а меня так вечно клонит в сон, когда дети их читают. Я всегда говорю преподавателям словесности, чтоб как можно больше занимались старыми сочинителями. Взять, к примеру, того же Пала Ямбора — как неуважительно обошлась с ним история литературы! Я-то внес свою лепту, написал о нем докторскую диссертацию, читал?
