Когда сказала, что Черная Пустошь вопреки названию, кажется довольно богатым краем, мистрис Одли скорбно поджала губы, а одна из девушек, что насухо протирала мои стопы, подняла голову пояснила:
– Была, миледи, была… Одним из самых величайших и богатых королевств, пока…
Девушка запнулась и часто заморгала под пристальным взглядом мистрис Одли и приступила к растиранию моих ног с утроенным рвением.
Другая, которая повернулась к стенному шкафу за рубахой и видеть взгляда мистрис Одли не могла, прощебетала:
– Только с прибытием его высочества наш народ смог вздохнуть спокойно… Пока еще не полной грудью, миледи, но все мы ждем, что его светлость Сварт принесет окончательный мир нашей земле.
– Олена, Кати, вы забываетесь, – хмуро заметила мистрис Одли, и больше девушки не проронили ни слова.
Я попыталась вернуть камеристок к интересному разговору и спросила:
– Вы говорили, этот Съакс глубок и опасен? Не могу похвастаться тем, что хорошо плаваю… без магии.
Стоило добавить последнюю фразу, как девушки отпрянули от меня, как от зачумленной, закрыв ладошками рты и беспомощно хлопая ресницами.
Мистрис Одли пришлось вновь цыкнуть на них и отчитать на незнакомом мне наречии.
– Вам не стоит опасаться, миледи, – сказала старшая камеристка. – Мы проводим вас в неглубокое и спокойное русло для омовения.
Чтобы уйти от темы, которой не хотела касаться, мистрис Одли принялась рассказывать о ритуале Омовения, о его древности, истории, легендах, которыми изобилует Черная Пустошь и священные воды Съакса.
Поверх белоснежной рубахи из плотной ткани, которая оказалась такой длинной, что скрывает стопы, на меня накинули шерстяной плащ в пол из зеленой шерсти, с длинным, чуть не до земли, капюшоном. На руки – перчатки, те самые, которые передал виконт и которые сняла, когда вернулась из сада.
Когда одна из девушек, опустившись на колени, поставила передо мной мягкие, обитые изнутри шерстью, туфли на плоской подошве, я недоуменно взглянула на мистрис Одли.
– Что-то не так, миледи? – поинтересовалась камеристка тоном Бенары.
– Но чулки, – пробормотала я, и, покраснев, добавила: – И белье.
Девушки захихикали, тут же смолкнув под взглядом мистрис Одли, а та терпеливым тоном пояснила:
– Дочери Черной Пустоши не надевают белье во время сакральных ритуалов.
Я опешила и, несмотря на то, что кивнула, словно поняла, все же уточнила:
– Но как же идти в таком виде по улице к реке? Без белья?
Мистрис Одли посмотрела на меня словно на неразумного ребенка:
