Нина Павловна чувствовала себя празднично, как на прогулке. Она поминутно наклонялась, чтобы сорвать то перистый лист папоротника, то веточку брусники.
– Совсем как у нас на Карельском перешейке, только эти папоротники огромные, даже листья на концах закручиваются. Здесь, наверно, много грибов!
– Смотрите хорошенько вокруг, – предупредил шедший сзади Белов, – а то еще, не дай бог, получится, как с Климовым.
– Не получится, – обернулся Усольцев, – здесь Аят смотрит.
– Что с ним произошло, Андрей Ильич?
– Да совершенно нелепый случай. Тут есть такая дрянная речонка Органь – вы ее сейчас увидите, – там дорога трудная; партия растянулась, лошади часто падали. Я и Усольцев шли впереди. Вдруг – хлоп! – выстрел. И сразу же крик. "Ну, мы, конечно, туда. Оказалось, Климов свернул на звериную тропку, а там кто-то, чтоб ему провалиться, насторожил охотничье ружье. Климов не заметил и задел волосяную нить. Похоже, что пуля застряла в позвоночнике.
– Что вы предприняли?
– Залили рану йодом и перевязали. Что мы могли еще сделать? Климов потерял много крови, двигаться не может, стонет.
Нина Павловна бросила листья папоротника и ускорила шаги.
Подъем становился все круче. Мох заменила твердая, проросшая переплетенными корнями земля. Лес измельчал, появился кустарник и какие-то кривоствольные, не знакомые Нине Павловне деревья. Постепенно светлело. Потом тропинка уперлась в голую коричневую скалу, круто свернула влево и вывела к обрыву. Глубоко внизу блеснула извилистая река; было видно, как закипает вода, ударяясь о камни, но шума слышно не было.
– Органь, – протянув руку, сказал Усольцев. Нина Павловна прижалась к скале.
– Какая высота!
– Так себе, – снисходительно заметил Пономарев. Он стоял на самом краю обрыва и скручивал козью ножку.
Тропинка обогнула скалу и запетляла вниз. Идти стало легко. Нина Павловна сняла шлем и поправила волосы. "Наверно, я очень смешная в этом комбинезоне", – подумала она. Как все удивительно! Каких-нибудь четыре часа назад она пила чай в комнатке диспетчера на аэродроме – наверно, и вода в чайнике еще не успела остыть,- а сейчас очутилась бог знает где и идет по краю дикого обрыва, а в глубине пропасти бьется горная река. Но разве можно чего-нибудь бояться, если за каждым ее шагом следят внимательные, заботливые глаза?
Белов, будто подслушав мысли Нины Павловны, пошел с ней рядом, с ближнего к обрыву края тропинки.
Опять начался лес. Стал слышен отдаленный шум реки.
