Тут надо сказать, что за рулем автомобиля Лёва Королевич – бог. Никто в нашем совхозе не ездит быстрей, На уборочной Лёва сидит за рулем как припаянный. Когда он спит? Никому не известно! Сто километров из глубинки до элеватора его грузовик с двумя прицепами покрывает в рекордное время. Летит этакая махина по степи, как самолет по небу, слышно её за много километров. Со стороны смотреть – дух захватывает.
Правда, Костя Бондарчук тоже шофёр высокого класса. Но он не трезвонит о себе, как Лёва, а молча наступает ему на пятки. Например, прошлой осенью Лёва сообразил: зачем ему в разгар работы заезжать в совхоз на заправку? Взял да и пристроил на свою машину запасной бак для горючего да еще краник такой приладил, чтобы, не вылезая из кабины, прямо на ходу переключать подачу топлива. В течение двух дней Лёва обогнал Костю на целый рейс. Но на третьи сутки Костина машина вышла в степь с таким же добавочным баком, а потом это новшество появилось и у каждого из нас.
Лёва обозвал тогда Костю обезьяной и ехидно заметил, что "у нас в Одессе аналогичных пижонов сажали ездить, извиняюсь, на ароматных бочках", и, покосившись на Катю, добавил: "Рожденный ползать, летать не может. Всё равно я его обставлю…" И обставил. На этот раз он придумал такой фокус: пришел к своему дружку, плотнику Ваське Ефимову, тот нарастил борта Левиной машины всего на одну доску, но это дало возможность Леве грузить зерна почти на целую тонну больше. Кажется, совсем просто, но придумал это дело почему-то именно Лёва. Немудрено, что переходящие вымпелы обкома комсомола – и за посевную, и за уборочную – перестали быть переходящими: они прочно поселились в нашей бригаде.
Вообще Лёва мастак на всякие выдумки по технической части. Помню, в первую целинную зиму разбушевалась однажды пурга. А тут, как назло, и продукты, и горючка из исходе – у нас тогда еще не было ни настоящего бензинохранилища, ни продовольственного склада. Ведь это не шутка – отсиживаться в дощатых бараках в снежной степи, твердо зная: если в самое ближайшее время не пробьёшься к станции – оттуда к нам всё снабжение шло, – тогда… А как туда пробиваться в такую завируху? Самоубийство.
Ну, затянули мы посильнее ремни. Сидим, ждем у моря погоды, А снег все сыплет и сыплет.
На четвертый день Серэга Красавин открывает комсомольское собрание: что, мол, будем делать? Никто не берет слова, кроме, конечно, Левы Королевича. Тот явился из кузницы, беззаботно напевая "Мы спаяны, как два стальных кольца", закопченный, с красными от холода ушами (Лёва круглый год носит морскую фуражку с "капустой"), а в руке у него связка каких-то железяк.
