– Ты один думал или с Юркой? А как их подвезешь к комбайну? На себе? Приходится ждать. – Комбайнер достал мятую пачку папирос, прикурил, ломая спички, и отвернулся.
Павел понимал злость этого парня. Сколько ему еще стоять вот так, ладонью заслонив от солнца глаза, и смотреть на дорогу, не покажется ли порожний грузовик.
Подъехал Юрка – фуражка лихо сбита на затылок, лицо красное, счастливое.
– У меня порядок. Покатили дальше!
– Постой. Пусти-ка.
Павел сел за руль и развернул цистерну.
– Куда ты? Нам опять на дорогу надо.
– Ладно.
– Так нам же теперь на третье отделение.
– Ладно.
– Да не туда ты правишь… На черта нам этот прицеп?
– Да ладно тебе…
Еще издали, завидев цистерну, волокущую прицепы, комбайнеры замахали руками, закричали: "Сюда, сюда! Эй, ко мне!…" Чубатый обрадованно хлопнул себя по ляжкам.
– Ты откуда взялся? Будем знакомы: Лузгин Федор. – Он, громыхнув подковками сапог, прыгнул на мостик, рванул рычаг.
Ухнуло в прицеп зерно, забарабанило по доскам – сначала дробно, потом глуше, зашуршало, зашелестело.
Когда подошел грузовик, его водителю – человеку в клетчатой ковбойке, с фотоаппаратом через плечо – оставалось только забрать прицепы с зерном и сразу ехать на ток. К тому времени вернулись шофёры Королевич и Бондарчук; пока они принимали зерно в кузова своих семитонных машин, Павел и Юрка подтаскивали их прицепы от дороги к другим комбайнам. Все вокруг ожило, завертелось. Юрка забыл, что его отставили от баранки. Увлеченный неожиданным горячим делом, он восхищался:
– Вот это работка, да? Что, бочка, да? – Соскакивал на ходу с подножки и, помогая Павлу осаживать цистерну к очередному прицепу, орал во всю глотку: – Лево руля! Еще левее, стоп! Цепляю. Смотри не дерни!
Павел не дергал. Он то вел прицеп на малом газу рядом с комбайном, то быстро ехал к дороге: пока Юрка отсоединяет дышло прицепа, человек и двигатель – оба вздрагивают от нетерпения; кожанка давно уже валяется на сиденье, рубаха расстегнута до последней пуговицы, а на бледном от зноя небе подпрыгивает солнце и с каждым поворотом руля заглядывает в кабину то слева, то справа.
Время неслось, будто подхваченное быстроходными машинами Бондарчука и Королевича. Шофёры-соперники вдрызг разругались из-за прицепов: каждому хотелось забрать побольше. Они отталкивали друг друга и ругались последними словами.
– Пижон! – кричал Лёва Королевич. – У нас в Одессе таких сажали ездить на ароматных бочках!
Бондарчук яростно сопел, набычив шею, норовил двинуть Леву под зад ногой.
