Криво нахлобучив фуражку на комиссарскую голову, Горюнов двинулся дальше.
С самого начала операции Семенов высматривал среди конников третьего эскадрона Веселого и Кота, но так и не увидел. Сейчас, шагая за чекистом вдоль строя, убедился: лихой парочки здесь нет.
— Где Кот с Весёлым? — спросил он, выбрав ссутулившегося седого конника, с понуро опущенной головой.
Но тот лишь молча покачал головой — не знаю, дескать.
Услышав вопрос, Горюнов обернулся и стал внимательно наблюдать за дальнейшим ходом дознания.
— Где Веселый и Кот?
— Веселый и Кот где?
Продвигаясь вперед, Семенов спрашивал теперь каждого. В ответ — молчание, опасливое и недоверчивое. Некоторые, похоже, действительно не знали. Но большинство отвечать боялось: чем обернется их разоружение и грядущий трибунал, пока не понятно, а чего ждать от Веселого с Котом — и от тех, кто связан с ними общими преступлениями, все знали очень хорошо.
— Языки проглотили, контра?! — не выдержав, крикнул Горюнов. — Да я вас сейчас под пулемёты!
Он показал на застывшие с флангов тачанки.
— Положу прямо здесь, без всякого трибунала!
Но третий эскадрон молчал.
— Ладно, сейчас нам иуда все расскажет! — Горюнов вынул маузер, вернулся назад и, схватив Дементьева за ворот гимнастёрки, выдернул из строя, толкнул к насыпи, взвел курок.
— Ну, бандитский комиссар, где твои лучшие бойцы?! Где Кот и Веселый?
Дементьев разлепил ссохшиеся губы, откашлялся, будто проверяя, сможет ли говорить.
— Кот раненый, на хуторе отлеживается, — ответил он еле слышно, сверля глазами землю. — Веселый с ним.
— На каком хуторе? Где?
— Хутор Волчий, — уже бывший комиссар говорил сипло, еле слышно и чем дальше он говорил, тем отчётливей в голосе чувствовалось предчувствие близкой смерти.
— В версте от Ореховки, там… за леском… — закончил он, как будто прислушиваясь к самому себе и не понимая — зачем он произносит эти слова, которые ничего уже не изменят.
— Кто с ними? Сколько человек? — наседал Горюнов, больно тыча маузером в комиссарскую грудь.
— Восемь… — продолжил Дементьев. — Не наши… То есть, наши, но не из списочного состава…
— Какие же это «наши», если они не входят в эскадрон?! Ты что, совсем партийную совесть потерял?! Какие они тебе «наши»?!
В ярости Горюнов повернулся к Семенову.
— Видишь, комэск, какие дела? Доходила до меня такая информация, только я не мог поверить! Этот гад Клюквин среди красного эскадрона свой собственный бандитский отряд создал! Который не командованию, а ему подчинялся, только его приказы выполнял! А он им за это привилегированное положение: и новенькая одежда, и лучшее оружие, и еда сытнее, и дисциплина слабей! А наш комиссар, стало быть, с ними политико-воспитательную работу проводил!
