Комиссар и начальник штаба переглянулись, Павловский качнул еле заметно кистью правой руки — мол, всё, как я рассказывал. Чекист одобрительно кивнул.
— Вот ты и выжжешь, — сказал Мартынов. — Задача крайне сложная и ответственная. Поручить можно далеко не каждому. Ложное чувство товарищества и солидарность со «своими» могут помешать принятию решительных мер. Но тебе, мы знаем, это не помешает.
— Зная твоё отношение к мародёрству и революционную сознательность, — добавил Павловский и многозначительно замолчал.
— Не помешает, — подтвердил Семенов. — Только как это сделать? Налететь ночью и всех порубать? Так они тоже не пальцем деланные… Да и негоже это — всех под одну гребенку. Там же и правильные бойцы есть, только сделать ничего не способны. Их понять можно — против своих как идти?
— Да погоди ты, Семенов, — Павловский покосился на Горюнова.
Но тот ободряюще улыбался:
— Да, верно про тебя говорят, думаешь быстро, а делаешь еще быстрей…
Он глубоко затянулся и на этот раз выпустил дым синими кольцами, вроде похвастал: вот как я умею!
— …трибунал всех разберет и каждого поймет, — бесстрастно, как само собой разумеющееся, закончил фразу чекист.
— Ты, конечно, товарищ идеологически выдержанный, как я и говорил, вдобавок, политически подкованный, — вмешался Павловский и поправил очки. — Но, не обижайся, простой, как шашка. Тебе все налетать и рубить. А надо иногда и хитрость проявить.
— Отчего же, — Семенов неторопливо оглядел каждого. — Можно и хитрость. Там, где надо.
Начальник штаба поднялся на ноги, прошёлся до стены, резко развернулся на каблуках и остановился, скрестив руки на груди.
— План такой, Семенов, — сказал он, сделавшись вдруг подчёркнуто серьёзным, угрюмым даже. — Мы выдвинем тебя и Клюквина сюда, к станции Узловая. Вроде как для встречи командующего фронтом. В качестве боевого охранения. Третий эскадрон выстроим вдоль полотна, твой поставим сзади.
— Ясно, — не удержался комэск. Дальнейшее несложно было додумать.
— Только вместо литерного эшелона командующего прибудет бронепоезд, — продолжил начштаба. — И клюквинцы окажутся между его пулемётами и винтовками твоего эскадрона. Разоружишь всю банду и сдашь отряду ЧК.
— Сделаем.
— Хорошо сработаешь, доложу о тебе командованию фронтом, к награде представим, — сказал Горюнов и, дотянувшись до стола, вдавил окурок в пепельницу. — Не сделаешь — сам понимаешь…
— Так точно, — ответил Семенов и, сняв фуражку, нахлобучил её на колено. — А что с ними будет?
