Сидевший напротив неё комиссар Дементьев, смертельно напуганный и вжимающий голову в плечи, поднял ладонь с растопыренными пальцами, будто заслоняясь от ствола Семеновского маузера. Клюквин, развалившийся рядом с полуобнаженной красоткой, непринужденно обнял ее за голые плечи. Узкое бледное лицо с глубоко посаженными тёмными глазами и квадратной нижней челюстью ничего не выражало, будто вошёл повар со свежей порцией мяса. Было ясно: командир третьего эскадрона трезво оценил обстановку и решил не дёргаться попусту.
— Заходите, гости дорогие, — ровным тоном произнёс он, как будто действительно пришли званые и давно ожидаемые гости. — А чего это до зубов вооружились, будто воевать собрались? Здесь все свои! Давайте, ребята, поставьте что-нибудь веселое!
Последняя фраза была адресована двоим мужикам, застывшим у стоящего на сундуке граммофона. Одного, в яркой вышиванке, Семенов знал — это был Фёдор Горкин, ординарец Клюквина. Он схватился было за рукоять револьвера, но спокойствие командира, а может, в большей степени наведённое оружие и поднятая граната оказали своё воздействие, и он разжал пальцы. «Ангел смерти» быстро разоружил обоих, бросив выпотрошенные наганы под стол.
— Правильно! — в наступившей нервной тишине Семенов неторопливо убрал маузер в кобуру.
— Ну что, музыка будет, нет? — обратился Клюквин к замешкавшимся у граммофона бойцам. — Надо же гостей развлечь!
— Знаем, как ты гостей развлекаешь! — процедил Семенов. — Лучшего моего рубаку избили и ограбили! Сейчас я вам без музыки танцы устрою! Да под трибунал отправлю!
— Кого избили? — Клюквин изобразил полнейшее непонимание. — Кого ограбили? Федька, почему я не знаю?
— Да ничего особенного! — нехотя буркнул ординарец. — Поцапались ребята, потом сами разобрались. Всего и делов-то!
— Короче, давай сюда своих бандитов! — приказал Семенов.
Клюквин пожал плечами, кивнул Фёдору и тот вышел из комнаты.
— Садись, Ваня, поешь, — комэск-три широким жестом указал на обильный стол: картошка, жареное мясо, свежие овощи, соленья, хлеб, сало, кровяная колбаса…
— Хорошо живёшь! — заметил Семенов. Он сел к столу, но есть не стал, повернулся к своим:
— Поешьте по одному! Раз хозяин настаивает…
— Хорошее дело! — «Ангел смерти», не опуская нагана, схватил кусок хлеба, колбасу, начал жадно жевать.
— Мы и должны хорошо жить, — свысока ответил Клюквин. — Потому, что мы солдаты революции! Так, комиссар?
— Так, — послушно кивнул Дементьев.
