— Щекотуны, — улыбнулся Орест, — они нас не боятся, поэтому не уйдут.
— А ты почём знаешь?
— Бываю здесь иногда.
— Понятно, — Сурья почесал затылок, — впервые слышу о щекотунах.
— Потому что отец терпеть не может морен. А щекотуны только рядом с ними и живут. Натащили золота из карманов замученных скитальцев, спрятали в корнях и сидят над ними. Лупают глазищами, как сычи. Будь осторожен, а то их плевки долго чешутся.
— Они тебя не боятся? — не поверил Сурья.
— Да. Можно сжечь их живьём — будут догорать, но плеваться.
— Странные.
— Не то слово.
— Здесь жутко смердит. Что мы вообще тут забыли?
— Какие мы нежные, прям роза в саду — Орест оскалил зубы и ткнул брата в плечо, — сейчас узнаешь.
Он негромко свистнул. Поверхность заводи, густо покрытая тиной и осыпавшимися ивовыми листьями, зашевелилась. Мутно-зелёные воды заходили кисельными волнами и расступились, открывая дно.
На небольшом камне, покрытом скользким рыжеватым илом, сидела девушка. Кожа её была светло-голубой, такими же были шелковистые волосы, спускавшиеся до самого дна. Незнакомка смотрела на них, хлопая длинными, едва ли не до самых бровей, ресницами. Глазки — две синие звёздочки — сверкали лукавой улыбкой.
— Хороша? — прошептал Орест на ухо брату. Кожа его покрылось «гусеничками», кровь схлынула со всего тела, устремившись в одно-единственное место, горевшее сейчас огнём похоти. Однако следовало попридержать коней. Орест вздохнул и легонько подтолкнул Сурью к девушке.
— Она сейчас твоя, — продолжал он, — не робей. Она много чего умеет.
— Это чучело? — в голосе брата слышалось едва скрываемое отвращение.
— Сам ты чучело. Она красавица. Эй, — уже громче позвал он, — Голубушка, иди к нам. Я привёл брата.
Голубушка томно потянулась и довольно резво соскользнула с камня, будто только этого и ждала. Она засеменила крошечными ножками и проворно взобралась на берег.
— Он девственник, — выпалил Орест. Голубушка приложила ладошки к губам и прыснула.
Сурья стиснул зубы, а глаза его полыхнули от гнева.
— Это поправимо, — сказала Голубушка и дотронулась до его предплечья. Однако её улыбка тут же погасла. Она взвизгнула и шарахнулась в сторону.
— Нехороший, — прошептала она, глядя на Ореста с упрёком, — твой брат нехороший.
— Как так? — растерялся Орест.
Голубушка замотала головой, разбрызгивая вокруг капельки холодной воды. Затем сиганула с берега обратно на дно. Вода с шумом хлынула в заводь, и спустя мгновение всё вернулось на круги своя.
