Но на этот раз кондуктор не удовлетворяется словесным заверением:
— Предъявите!
Нилима показывает уголок билета, но дотошный кондуктор выхватывает его у нее из рук. Уже два месяца ездила она с просроченным билетом и вот, наконец, попалась. Кондуктор поднял крик:
— Обманом занимаешься? А еще одета, как порядочная! В полицию захотела?
Вагон гудел, как потревоженный улей. Одни из пассажиров готовы были броситься на нее с кулаками, другие отворачивались с презрением.
— Нечего с ней разговаривать. Сдать ее полицейскому — и дело с концом, — посоветовал кто-то.
— Неплохо бы проверить, чем она занимается, — крикнул другой. — Надела красивое сари, а сама людей обманывает!
— А ну, сходи с трамвая, — потребовал кондуктор.
Вся красная, с бьющимся сердцем, Нилима вышла из вагона. Она не могла поднять глаз от стыда. «Ну, что ж… И поделом мне», — подумала она.
Был уже вечер, но она продолжала бродить по улицам и не могла себя заставить вернуться домой. Небо было затянуто тучами, фонари гасли один за другим, улочки и переулки погружались в темноту. Нервы ее были взвинчены, хотелось не думать, забыть обо всем. Вот если бы принять наркотик! Или подать чуть заметный знак одному из прохаживающихся мужчин… Любой из них побежит за ней. Для кого ей хранить себя в чистоте?.. Но усталые ноги незаметно привели ее к дому.
Нащупав в темноте ручку двери, Нилима уже хотела войти, как вдруг услышала голос Анонто:
— А я давно тебя поджидаю.
— Зачем это?
— Но ты ведь просила меня… Помнишь?
— Да… просила… — И Нилима потупилась.
Анонто достал пять рупий, притянул к себе руку девушки и вложил в нее деньги. Потом, не отпуская ее руки, шепнул:
— Ты ведь не обижаешься?
Не поднимая головы, Нилима спросила:
— Где брат?
— Долу? Он пошел за людьми…
— А что случилось?
— Ваш отец умер. Час назад.
Нилима рванулась к двери, но Анонто цепко обхватил ее обеими руками. Она сразу сникла и жалобно заплакала. Он привлек ее к себе и шепнул:
— Молчи.
Нилима бросила быстрый взгляд по сторонам и вдруг разорвала на себе рубашку, бормоча, как во сне:
— Да, да, я обещала тебе… Но клянусь, будь отец жив, я никогда… — и припала лицом к его груди.
Он почувствовал слезы на ее щеках.
Что ж, Нилима получит еще пять рупий. Слезы ведь тоже — чего-то стоят.
