– Я бодрая каждое утро, – уверенно вру я и сглатываю слюну – у меня страшная изжога от похмелья. Я надеваю очки для чтения и вытаскиваю из папки незаполненную историю болезни Ричарда. – Я решила, раз у нас сегодня совсем мало времени, стоит приступить сразу к делу.
Рэйчел кивает, отпивает кофе и разворачивается в кресле ко мне лицом. Затем скрещивает свои толстые лодыжки и делает мне жест, чтобы я продолжала.
– Мы с Ричардом Макхью встречаемся еженедельно по вторникам в одиннадцать ноль-ноль. Тут много говорили о том, что он не желает сотрудничать и все такое, но он всегда приходит на сеансы, и без опозданий. Он очень пунктуален. Судя по всему, ему нравится, когда все четко расписано. Но должна сказать, что во время сеансов Ричард действительно практически не идет на контакт. Он совершенно не желает отвечать на вопросы, чтобы я могла провести оценку психологического состояния, и сразу уходит в себя, как только я начинаю вытаскивать из него информацию.
– Во время сеансов ты чувствуешь себя нормально? Никакой опасности? – спрашивает Рэйчел.
– Абсолютно. Он ведет себя спокойно, никаких угроз или агрессии. Наоборот, он очень тихий и всегда настороже. Не представляю, что он может как-то мне навредить. Кажется, что, сохраняя молчание, он пытается себя защитить. Ему не хочется рассказывать свою историю.
– Тебе удалось установить, почему он сидел в тюрьме?
– Нет. На самом деле это серьезный пробел в его исходных данных. В графе «реабилитация» нет почти ничего. Только названия «домов на полдороге»[7], где он провел какое-то время, но никаких контактов – ни телефонных номеров, ни имен кураторов или попечителей. Там есть названия тюрем, где он отбывал срок, и соответствующие даты, но больше никаких сведений. Все очень неясно. Есть несколько ксерокопий страниц с большими вымаранными кусками текста. Ничего об обвинениях и статьях, так что невозможно узнать, как он оказался за решеткой. А он, конечно, не жаждет мне об этом сообщать.
Рэйчел кивает.
– Вообще-то это я заполняла анкету с исходными данными, и обнаружила то же самое. Нам предоставили крайне мало информации, но Ричард со странным упорством настаивал на том, чтобы его направили именно сюда. Он почти ничего мне не сказал, но был вежлив. Даже держался несколько чопорно, я бы сказала. Ричард – сплошной вопросительный знак. Я связалась с персоналом в «Ревелейшнз» и «Хорайзон-Хаус» – это те самые «дома на полдороге», но у них на него ничего не оказалось. Там просто дикая текучка, состав служащих постоянно меняется, а учет они ведут из рук вон плохо.
