* * *
В полночь девочка-служанка впустила Тициана. Он чувствовал аромат жасмина с порога, живо представил, как они с Виолантой будут вместе принимать ванну. Горячая, добрая, Виоланта наверняка ждет не дождется его поцелуев. Он тоже смертельно соскучился.
Она сидела за столом перед горящей свечой. Тициан отметил, что Виоланта успела переодеться после пира в скромное платье.
– Сядь туда, – указала она на кресло.
– Ты разве не поцелуешь меня?
– Сядь, пожалуйста. Выслушай.
– Слушаю, конечно. – Он был обижен. Виоланта разговаривала как чужая, совсем забыла о любви. А он-то думал, что она тоже хочет обнять его, бежал как идиот. – Ты разлюбила меня, что ли?
Виоланта смотрела на свечу, будто старалась сосредоточиться.
– У нас любви не было. – Голос ее звучал строго.
– С ума сошла? – Тициан привстал. – Что ты говоришь? – Он бросился к Виоланте, но она подняла руку, останавливая его.
– Я говорю так, Тициан, потому что знаю. Да, нам было хорошо. Очень хорошо. Теперь все иначе: я должна быть с Пьетро… с Контарини. У тебя в будущем много славы и работы, так мне даже гадалка сказала. Но мы больше никогда не должны встречаться, – произнесла она медленно.
– Какая еще гадалка, Виоланта, что ты несешь?
– Не перебивай, и сядь там, как я тебя просила! Думаешь, мне легко быть с тобой честной? – Виоланта вдруг всхлипнула.
– Вот именно, тебе трудно быть честной! Потому что мой брат правильно говорит – ты с тем, у кого кошелек больше, тебя даже не член интересует! И тем более сердце! Одни деньги на уме, – не выдержал Тициан.
Столько дней он был счастлив, им с Виолантой было доступно блаженство, и вдруг на нее что-то накатило. Он размечтался, он так хотел ее, когда шел сюда, а она читает ему глупые нотации.
– Я больше не намерен это слушать, и я ухожу, – он направился к выходу, надеясь, что она его остановит. И оглянулся: женщина, которая прежде преданно любила его, сидела, закусив губы, напряженно. Ему показалось, что она сейчас заплачет.
– Что случилось, милая? Скажи мне? – он бегом вернулся, встал на колени, обнял ее ноги, чувствуя, как Виоланта вздрагивает. Она плакала.
– Не надо, не плачь, прошу тебя, – шептал он нежно и гладил ее колени, закрытые платьем.
– Тициан, ты любил меня когда-нибудь?
– И сейчас люблю.
– Тогда давай даже не будем целоваться, – попросила она жалобно. – Попрощаемся, и все. Прости меня, уходи скорее, пожалуйста, уходи.
* * *
Тициан думал о том, что потерял все. Любимую женщину – неизвестно почему. Поддержку учителя, поскольку тот счел его неблагодарным выскочкой. Потерял, наверное, доверие прекрасного друга Джорджоне – не по своей вине.
