«Господи, – размышлял Тициан тоскливо. – И зачем только я снова увидел принцессу? Мы были счастливы с Виолантой несколько недель, а теперь я опять чувствую себя отравленным, принцесса отбирает у меня силы».
– Ну что ты, поцелуй же меня наконец, мой великан, – позвала Виоланта.
– Постараюсь лучше поработать, – Тициан чувствовал вялость и раздражение, – ты не понимаешь, как это нелегко – заканчивать портрет.
– Вечером пойдем ко мне?
– Не могу, мастер просил остаться, я понадоблюсь ему сегодня. Прости.
За обедом Джамбеллино объявил, что вечером придет Альбрехт Дюрер, и мастер хотел представить ему Тициана. Виоланта при прощании выглядела огорченной, и впервые за эти недели, расставаясь, они не условились о встрече.
Вечером Мария накрыла ужин на троих в зале, где Тициан видел книги. Были поставлены изысканные приборы, жена мастера и служанки молча сновали между кухней и залом. Кухарки в этом доме были так же неприветливы, как и супруга Джамбеллино. Затем женщины удалились, оставив несколько блюд под серебряными крышками.
Дюрер – невысокий стройный человек с моложавым лицом, с умело завитыми блестящими волосами, в отличие от Джамбеллино, который к вечеру просто надел длинный темный балахон, был одет в расшитую короткую куртку и в рубашку с пышными рукавами. На его тонких пальцах сверкали крупные камни перстней. В руках у немца были листы, которые он аккуратно положил на стол, с трудом найдя свободное место.
Джамбеллино представил Тициана немецкому художнику и стал показывать только что законченные женские портреты.
– О, я знать этот девушка, тоже делал ее портрет! – Дюрер уставился на портрет Виоланты. Джамбеллино не счел нужным уточнить, что портрет полностью написан Тицианом. – Но у меня она ф платье! И фолосы так, иначе у нас в Германии не захотят фидеть! Беллиссима рагацца, она настоящая Флора, ее грудь может заставить фесь мир плясать от радости. Браво, маэстро! – Дюрер восхищенно оттопырил губу, кивал и даже похлопал в ладоши.
Джамбеллино с трудом сдержал усмешку, вспомнив работу, которую упомянул Дюрер; в девице с напряженным взглядом, с выдающейся тевтонской челюстью, невозможно было узнать чувственную красавицу, полуобнаженный портрет которой они сейчас рассматривали.
Про портрет Джироламы немец ничего не сказал, и Тициан подумал, что мастер может обидеться, но Джамбеллино лишь взглядывал то на один женский портрет, то на другой, будто сравнивая. Они перешли в соседний зал, и Дюрер бросился к книгам.
