— И что потом?
— Я оторвалась. Вошла в «Маркс и Спенсер», перебежала со всех ног к выходу на Роз-стрит и заскочила в уборную ближайшего паба. Просидела там около часа, а потом двинулась сюда.
— Почему ты не позвонила?
— У меня нет денег. Потому я и отправилась на Принсес-стрит.
Она устроилась в его кресле, свесив руки через подлокотники. Он кивнул на пустой бокал.
— Еще?
— Спасибо, нет. Вообще-то я не бормотуху не пью, просто страшно пересохло горло. Я бы выпила чашку чаю.
— Чаю так чаю.
Как она назвала «Шато Потенсак»? Он пошел на кухню, думая не столько о чайнике, сколько об истории Трейси. На одной из полупустых полок нашлась неоткрытая коробка чая в пакетиках. Свежего молока в доме не было, но на дне какой-то банки оставалась ложка сухих сливок. Сахар… Из гостиной донеслась громкая мелодия: «Белый альбом». Он даже не помнил, что у него есть этот диск. Открыв ящик в поисках ложки, он обнаружил несколько пакетиков сахара, захваченных когда-то из буфета в участке. Чайник закипал.
— Вот это квартира!
Он почти испугался, настолько отвык слышать голоса в своем доме. Прислонившись к дверному косяку, она смотрела на потолок.
— Большая?
— А то нет? Вы посмотрите на эти потолки! У Ронни я доставала до потолка рукой.
Встав на цыпочки, она помахала рукой в воздухе. Ребус подумал, что, пока он охотился здесь за пакетиками чая и сахара, она могла закинуться содержимым какого-нибудь менее безобидного пакетика. Трейси поняла его мысль и улыбнулась.
— Я просто немного расслабилась, — пояснила она. — Страшно устала от этой беготни да и струсила, честно сказать. А у вас так хорошо.
— Как выглядели те двое?
— Трудно сказать. Пожалуй, похожи на вас. — Она опять улыбнулась. — Один с усами… Довольно толстый, с лысиной, но не старый. А второго не помню. Какой-то незапоминающийся.
Ребус налил в чашку кипятка и положил пакет чая.
— Молоко?
— Нет, только сахар, если есть.
Он показал ей сахар из полицейского буфета.
— Отлично.
Вернувшись в гостиную, он подошел к проигрывателю и выключил его.
— Прошу прощения. — Она снова уселась в кресло и поджала под себя ноги, отхлебывая чай.
— Я давно хочу выяснить, слышат ли мою музыку соседи, — пояснил Ребус, словно извиняясь за свой жест. — Стены довольно толстые, а перекрытия — нет.
Она кивнула и подула на горячий чай, от которого ей в лицо поднимался пар.
— Итак, — произнес Ребус, вытаскивая складной стул из-под стола и усаживаясь на него, — что мы можем сделать с этими двумя злодеями?
