— Нас убьют, казнят?
— Можно и так сказать… — тихий смешок чиркнул в темноте. — Можно и так… эта ведьма Вамматар любит кровь. Да, кровь и жуткие игрища, которые устраивает во имя себя и своей кровавой богини Лухи, хозяйки окутанных тьмой равнин. Мы все здесь — обречены. Мы смертники, — собеседник Конана закашлялся, подавившись слюной, но после продолжил:
— Ты сильный, в груди у тебя, я слышу, бьется смелое сердце, возможно, ты сможешь покинуть эти проклятые богами стены… возможно… Как я мечтаю об этом же. О, как я хочу вновь увидеть стены родного города. Да, Шадизар. Великий и Проклятый, укрытый туманом, обласканный жарким солнцем и мутным лунным светом, покровительствующим ворам и проходимцам. Там самые красивые женщины на свете и золото, море золота, что заманчиво блестит по ночам… там моя жизнь… а здесь нас ждет лишь смерть. Страшная смерть во славу королевы тьмы. Он замолчал, и сколько Конан не звал его, больше он не откликался.
Юноша лишь пожал плечами, он давно знал, что люди долгое время проведшие во мраке подземелий лишаются разума и рассудка. Знал, но еще не встречал таких, и вот увидел воочию. Но он все же последовал дельному совету сокамерника и хоть и через силу, но проглотил мерзкое варево и вновь завалился спать, силы и свежая голова еще понадобятся ему, это точно.
* * *
Вечером ему вновь принесли все ту же мерзкую кашицу плюс деревянную старую кружку с теплой пахнущей водой — вот и весь ужин, что ожидал пленников. И вновь громкий противный смех слепца, замершего у камеры Конана, огласил стены мрачного узилища.
А после пришли стражи. Они громко говорили, размахивая руками, что-то обсуждая, ходили между камер, вытаскивая из них некоторых узников, осматривали придирчиво их в свете факела, а после, сбив в кучу, куда-то увели.
И как только лунный свет просочился сквозь узкое оконце в камеру Конана, он услышал наверху дикий яростный вой, громкие крики, стоны и звон оружия. Удивленный, он поднялся, подошел к стене и, подпрыгнув, ухватился за край окна, подтянулся и постарался выглянуть наружу, чтобы рассмотреть, что же там происходит. Окошечко его камеры было расположено у самой земли снаружи и выходило в покрытый плитами дворик. Черные стены окружали двор, на них были видны балконы и галереи, на которых в данный момент бесновались с кровожадными выражениями на лицах гиперборейцы. Они что-то яростно кричали, потрясая руками и исходя слюной, в их словно лишенных человечности глазах пылало животное пламя. Они смотрели вниз. На стылых плитах лежали несколько окровавленных тел — истерзанных и изрубленных — перед киммерийцем была арена смерти. Вот гиперборейцы замерли, затаив дыхание, уставившись куда-то в сторону.
