Лестница привела в узкий коридор шагов десять длиной. Впереди скрипнула, открываясь, тяжелая дверь, и пленников ввели в каземат — грязный коридор меж клеток узких камер, забранных ржавыми решетками. И тут же перед асирами предстала жуткая фигура. Огромного роста человек в порванных кожаных штанах, обмотанный цепями, с грубой железной маской на голове, где в узких прорезях блестели хищные глаза, пристально осматривающие новых пленников. В толстых волосатых руках он сжимал стальной, покрытый ржавчиной и красными разводами жезл и связку ключей — страж проклятых подземелий древней Халоги.
Не говоря ни слова, — возможно, он давно был лишен этого дара, — он властным жестом остановил процессию и начал распределение новичков. Он открывал ржавые клети, и стражники гиперборейцы хватали асиров и, сняв с них оковы, запихивали туда, словно скот, бесцеремонно пиная и толкая их. В ответ слышались лишь проклятия и громкие хрипы, никто не показал своей слабости — воины знали, что их ждет и не надеялись на благополучный успех. Великий Имир, Владыка севера, давно уже ожидает их в Валгалле.
Конану досталась одна из дальних камер — узкая клетушка из черного камня с выложенным старыми плитками полом, на котором лежала охапка стылой соломы. Больше здесь ничего не было — лишь узкое оконце под самым потолком, забранное толстыми металлическими прутами. Сквозь него с трудом пробивался такой далекий теперь свет луны. Гиперборейцы грубо втолкнули юношу внутрь, и дверь захлопнулась, как приговор лязгнул поворачиваясь ключ, отрезая варвара от мира и свободы.
Конан, переполненный гневом и душившей его яростью, молча взглянул на своих врагов. Один из стражников, что привели пленных, что-то тихо прошептал хранителю подземелья. Тот с удивлением воззрился на странного узника и, покачивая головой, удалился, гремя ключами. Конан, бегло осмотревшись, подошел к решетке, потрогал пруты, попробовал дернуть — держались крепко, даже тараном их не выбить. Затем он выглянул в коридор — там царила полная тьма. Стража, выполнив приказ повелительницы, удалилась, погасив все огни. Лишь слышны были тяжелые хрипы и бормотание узников.
Конан немного походил по камере, затем тяжело вздохнул, так ничего и не придумав, и, не найдя иного выхода, улегся на кучу соломы и спустя некоторое время заснул.
Это была его первая ночь в Халоге.
* * *
Утром его разбудил лязг двери, тяжелые шаги надсмотрщика и странные скрипы — как потом оказалось, принесли утреннюю кормежку.
