– Мы в оазисе, который принадлежит моей семье. Здесь не так шумно, как во дворце, и мы пробудем здесь целую неделю. – Халед не пытался сдерживать охватившее его возбуждение, но знал, что ему придется бороться с ним, чтобы подчинить своей воле. Они с Клео проведут вместе семь дней, а потом его жена займет надлежащее ей место, и он будет держать ее там, что бы ни случилось. И что бы ни говорило его собственное сердце.
– Никогда раньше не видела оазис! – не подозревая о внутренней борьбе своего мужа, восхищенно заметила Клео. – Но я представляла его именно таким.
Халед был слишком поглощен ею, чтобы смотреть по сторонам, к тому же он и так знал, что увидит.
Сегодня ряды финиковых пальм, инжира, персиковых и оливковых деревьев, окружавших пруд аквамаринового цвета, были увешаны сотнями маленьких фонариков, чтобы поприветствовать султана и его молодую жену. В окружении небольшого количества палаток раскинулся огромный шатер с горящими факелами у входа, куда и направился Халед со своей драгоценной ношей. Вокруг тихо шумели пески пустыни, а над головой в ночном небе ярко мерцали мириады звезд.
Казалось, Халед и Клео остались одни не только в целом мире, но во всей вселенной.
Войдя в шатер, Халед мягко поставил Клео на ноги. Его невеста слегка покачнулась, но он удержал ее, а потом пристально смотрел на нее, пока она с восторгом оглядывалась вокруг. С высокого потолка вниз до самого пола, устланного мягкими коврами, свисали разноцветные гобелены. По бокам шатра располагались зона отдыха и две гардеробные, а в центре стояла огромная, приглашающая возлечь кровать, которая больше всего привлекла внимание Клео.
– Здесь очень красиво, – тихо сказала она. – Как в сказке.
– Тут все только самое необходимое, – пожал плечами Халед.
Клео бросила на него лукавый взгляд, и Халед, к своему удивлению, улыбнулся в ответ.
– Но вы, ваша светлость, султан Джурата, – весело продолжила она, – и привыкли к более роскошным вещам.
– Ты поела? – сдержанно спросил Халед, пытаясь обуздать желание наброситься на Клео и утолить пожиравшую его страсть.
Только теперь он не мог сказать с точностью, что наступит раньше: конец недели или пресыщенность любовными ласками.
– Поела? – эхом отозвалась Клео, удивленно посмотрев на него, словно слышала это слово впервые.
– Я не видел, чтобы ты притронулась к еде во время банкета, – мягко заметил Халед, хотя он не хотел быть ни мягким, ни нежным. Он жаждал одного – овладеть Клео и сделать ее своей. – Ты, наверное, проголодалась?
